Но и в Гурзуфе Антону Павловичу не удавалось полностью уединиться. Периодически приезжали мать, сестра Мария, братья Иван и Михаил с семьями. Жена бывала. Заезжали Бунин, Комиссаржевская (что не нравилась Книппер). Дом и земельный участок писатель завещал жене. Ольга Леонардовна - долгожительница. С 1905 года более пятидесяти лет история дома связана с родней жены. Отдыхали летом племянник Лев Книппер, его сестры Ольга и Ада. Лев, чуть позже, приобрел участок по соседству. Ольга Леонардовна любила дом. В Гражданскую не имела возможности посещать дачу. Матери Чехова писала о тоске по дому на юге из холодной, голодной Москвы. Хорошо там у вас, а в Москве - разруха, потерянность, грязь.
Но в 1919 году артисты МХТ ездили с представлениями по югу России. Заехали на дачу в Гурзуф. 20-30-е годы - ежегодно, летом, Книппер-Чехова на даче в Гурзуфе. Дом остался невредимым в годы Отечественной войны. После войны на даче бывают Фадеев, Лавренев, Рихтер. Певец Козловский обожал эти места. Обязательно навещал Чеховский домик. Кукрыниксы - бывали. Опять же почти все артисты Художественного театра. Пушкинист Томашевский периодически захаживал. В последний раз жена Чехова была в Гурзуфе в 1953 году. Пыталась предложить домик МХАТ - не получилось. Чеховский музей в Ялте ответил отказом на предложение взять домик на свой баланс. Тогда дом был продан художнику Мешкову. Мешков умер в 1963 году, и после его смерти родня все-таки сумела продать дом с участком Дому творчества им. Коровина. Здесь работали и отдыхали члены Союза художников СССР. В 1987 году гурзуфская дача стала отделом Дома-музея Чехова в Ялте, который я имею честь представлять».
Отработав трудную вахту, «джинсовый» дядя хотел, наконец, уйти, но мы с девицей, не без тайного злорадства, долго благодарили его. Лицо здоровяка при излияниях благодарности принимало мучительное выражение. «А все-таки, - напоследок сказал я, - скончался писатель в зарубежном санатории. Был и вагон для перевозки устриц, в котором тело Чехова доставили из-за границы. Очень переживал Суворин, плакал на могиле, возложил серебряный поминальный венок. Знал, кого приходится хоронить - самого грустного писателя в мировой литературе». Смотрел на лектора, произносил слова, казалось - сейчас будем хоронить самого страдающего просветителя среди ялтинских экскурсоводов.
На веранде - большие плакаты с изложением истории дома. Три комнаты закрыты. Вот сени, а в стене проделано окно, за которым открывается вид на небольшую комнату с рабочим столом писателя.
