На памятной доске написано: «Голубой родник. Восстановлен инженером Брайко, полковником Филоновым, полковником Линником. Руководитель работ - полковник Семин». Маленький родник - три полковника! Не многовато ли? Странность выяснилась позже: губонинское детище после революции перешло под управление РККА.
За нашим корпусом, под мощными платанами - бюст: «Соловьев Зиновий Петрович (1876 - 1928). Выдающийся организатор здравоохранения Советской Армии». Форма на Соловьеве строгая, довоенного образца. Лицо волевое, как у генерала Карбышева.
Речка, что разделяет санаторий, течет мимо улицы Ленинградской. Начало берет средь вершин Никитской яйлы. Она не такая большая, как Кача, Марта или Альма, но, после недавних дождей, хлопотливая, шумная. Там, где смыкаются Бабуган-яйла и Никитская яйла, расположена круглая «Беседка ветров», еле заметная из поселка. Вдоль Авунды расположен молодежный лагерь - одноэтажные корпуса из деревянных брусков, маленькие площадки, скамеечки, столы для малого тенниса, волейбольные сетки. У самой реки, там, где вода оставляет маленькие выступы земли, имеются убогие домики, крытые маскировочной сеткой. Стоят шезлонги, старые раскладные кресла, и можно загорать. По бетонным берегам реки проложены гладкие деревянные доски, образующие лавочки, на которых можно ждать приходящие с Севастопольского шоссе автобусы. Возле остановки - билетная касса. От Ленинградской улицы идет ответвление, и на перекрестке примостилось маленькое кафе. Именно здесь можно достать «Мускатель» за двести двадцать рублей. Холодный «Живчик», газировка, дешевое пиво «Крым», сникерсы и чипсы.
От бюста Зиновия Соловьева - лесенка, бегущая в гору.
Вдыхая душистый воздух, медленно поднимаюсь вверх. На площадке, залитой солнцем, греется змея. Возле узкой головы два желтых пятна. Что означают пятна - не помню: это уж или гадюка? Змея - почти в метр. Подняла головку. Смотрим друг на друга. Взял рогатую палку. Собираюсь голову рептилии прижать к бетону, чтобы рассмотреть чудище лучше. Вот метнется черной стрелой, укусит руку! Что тогда делать? Все равно осторожно приближаю рогатину к змеиным желтым пятнышкам. Не успел. Змея опустила головку, плавно пустила по черному телу волну. Бока сверкнули зеленым. Извивающееся тело приблизилось к краю лесенки. Голова потянула за собой струящуюся плоть. Почти вполовину зависла змейка над землей. Не удержалась, с легким шелестом обрушилась вниз. Извиваясь, быстро поползла к каменной стенке, юркнула в дыру между тяжелыми валунами. А если бы удалось зажать змею, приблизить лицо к ее глазам, попытаться вглядеться в них!
Узкая тропинка, покрытая бетонными плитками, бежала между лохматых кустов. Крымские сосны, кривоватые дубки. Садовники сюда не добрались.
Иду мимо корпуса, закрытого на реставрацию. Балкон. По нему, стараясь держаться в тени, вышагивает длинноногая девушка в голубых шортиках. В руке потрепанная книжка в мягкой обложке. Она не видит меня, громко повторяет по-французски одну единственную фразу. Заметила. Не удивилась. Со змейкой не получилось. Не видел глаз аспида. С девушкой - удачнее. Она долго и вопросительно смотрит в мою сторону.
