Меншиковское жилище широко раскинулось. Нижний парк, выходящий на залив, обрамлен высокими помещениями-крыльями. Они высоки, так как расположены на склоне холма. С противоположной стороны все выглядит ниже, компактнее. Зато верхние крылья анфилады длинны. Словно две руки, подгребают к центральному помещению дворца цветочные клумбы, дорожки, ровные поляны, деревья. Верхний парк, ограниченный руками-анфиладами, солнечный, безветренный, спокойный. Уже распустились цветы, аккуратно высаженные на фигурных клумбах.
Встаю коленями на полянку, руками опираюсь на травку. Петуньи. Долго вдыхаю аромат любимых цветочков прямо под желтыми стенами центрального дворцового корпуса. Через правые ворота в анфиладе выхожу на дорожку, ведущую к тяжелому, светло-коричневому валуну. Экскурсионная группа, и тетушка с обширными бедрами голосом, которому есть от чего оттолкнуться, рассказывает: «Под камнем - место захоронения последних хозяев дворца Мекленбург-Стрелицких. Отец скончался в 1909 году, а дочь, Наталья, болела, прожила лишь девятнадцать лет и упокоилась в одна тысяча девятьсот тринадцатом. Сотрудники музея знали о месте захоронения, а советская власть прямо на этой площадке устроила танцплощадку».
Немногочисленные слушатели с сочувствием кивают головами. Задаю вопрос: «Стрелицких, может, и жалко. Почему не рассказываете о десятках тысяч красноармейцев и моряков, не сдавших Кронштадт и Ораниенбаум? Пришел бы немец - и ни могилки дворянской, ни танцплощадки». Грушевидная дама прервала мирно-жалостливый рассказ, поджала губки презрительно, группа торжественно удалилась. Интеллигенция. Раздражает - сил нет. Тупые, но такие вредные!
От могилки последних владельцев перемещаюсь к обширному озеру с маленьким островком, заросшим старыми елями. Вода серая, прозрачная. На дне песок и камушки. Мост - плотина, что запрудила речку Карость и собрала воды на обширный водоем. Долго слушаю шум падающей воды, поскольку затвор плотины приоткрыт. Лебеди подплывают. Вода ледяная, а им не холодно. Уставились круглыми глазами. Ждут, чтобы бросил чего-нибудь поесть. Далеко-далеко кто-то плывет на лодке беззвучно, не слышно плеска весел.
С плотины бреду к высокому каменному строению, весьма облезшему, бывшему когда-то красно-розовым. Барочные окна темны, как озерные воды. Ничего за ними не видно. Корпус торжественных приемов «Каменная зала». Со стороны крутого спуска с холма строение кажется очень высоким. Длинные деревья посажены густо. Тень. Холодно. Поскорее выскакиваю на солнечную сторону. Любуюсь павильоном Катальной горки. Светло-голубой, богатый лепниной и декоративными колоннами. А в залу и в павильон Катальной горки нужно заново покупать билеты. Сколько нужно вытащить денег на Китайский дворец - одно расстройство.
Хожу вокруг изящной постройки. За мной по пятам бредут охранники в черном - медлительные, старые мужики. Беспрерывно снимаю сооружение на камеру. Боюсь - съемку охрана запретит, хотя права никакого не имеет. А вдруг! Один сторож - другому: «Молодежь ничего знать не хочет. Внук - мне: деда, а зачем? Интернет же есть. Взять бы да укокошить треклятую игрушку. Вот л…» Что бы еще сделал сторож - не слышно.
По бесконечному прямоугольному полю, которое раньше расстилалось под деревянным съездом с павильона (горка для того и была построена), ухожу от сказочной башни все дальше. Дважды останавливаюсь, смотрю, как треугольный шпиль, похожий на всполох бело-голубого пламени, горит среди параллельных еловых рядов.
Виднеется в зарослях парка Китайский дворец. Было пусто, и вдруг две молоденьких девушки. В желтых плащиках, красных платьицах. У одной откинута правая рука, у другой - левая. Держат по сигаретке. Выкурили, выбросили. Вдруг - взрыв хохота. Пригляделся, а они резко подбросили кверху подолы красненьких юбчонок и вновь хохочут, меня не видят. Громко кашлянул, предупредил о присутствии. Девицы обернулись, пошептались и прибавили шагу.