По стенам множество старинных икон и здоровенный планшет под стеклом. На красном бархате выложены золоченые брошки со стеклянными окошечками. Под ними - кусочки плоти различных святых - что-то, то ли черное, то ли темно-коричневое. Иконы не открыты, под стеклами, на окладах развешены нитки жемчуга, серебряные и золотые украшения. В маленькую боковую дверцу строители заволакивают бумажные мешки с чем-то белым.
На улице, хрустальным звоном, нежно щебечут птицы. Плачу семьдесят рублей, миную ворота, поднимаюсь, вдоль правой половинки ворот, к дворцу Меншикова. Парк уже приведен в порядок: красные дорожки, подстриженная трава, подровненные кусты, черные деревья. Со скульптур сняты кожухи, и стыдливые Артемиды с козочками и собачками наслаждаются мраморными телесами на весеннем сквознячке. По небу плывут облака, столь же белые и пышные, как Аполлоны, вальяжно открывающие свои достоинства, отбросив каменные накидки. Между тем - 250 рублей за дворец Петрова любимца. Пускают не сразу, поэтому минут двадцать брожу по небольшому нижнему парку, четко и строго разделенному дорожками, посыпанными мелким, дробленым гранитом. Там тоже кусты и стеснительные, обнаженные греческие красавицы. Выхожу к желтому забору с зелеными жердями, сквозь которые рассматривал дворец зимой, с другой стороны. У левого крыла - запертые ворота, а перед ними - странный круглый обелиск, изображающий мандарин. Желтое здание на горе, с цоколем, одетом каменными плитами. Впечатление грандиозное: ведь сооружение протянулось более чем на двести метров.
Попал внутрь, оказался на резной желтой лестнице. Стены прихожей желтовато-салатные, нежные. Потом белая столовая: веселые портьеры, стены светлые, в изящной лепнине. Всё - в стиле рококо. Стол - овальный. Десять стульев, мраморный камин, золоченые подсвечники, шкафы-горки с посудой и бело-розовые вазы с цветами. Дальше обширная комната, стены которой обтянуты кроваво-красным шелком, а потолок - розовый. Паркет шашечкой, пейзажи по стенам. Круглый стол, девять стульев на изогнутых ножках. Чей-то будуар с серо-голубыми стенами. Софа - большая, темно-синего цвета. На стене портрет самого Меншикова с черным арапчонком. Наборный паркет пола частично укрыт голубоватым, под цвет стен, ковром с изображением крупных цветов. Из окон хорошо видны узоры, выложенные на клумбах. Металлические пластинки вытянуты в виде диковинных завитков, а промежутки между пластинками цветными дроблеными камешками и черной землей. Кое-где уже зацвели пронзительно желтые цветочки. Паркет слегка поскрипывает, и я скольжу по нему, словно на коньках. На ногах - войлочные лапти на тесемках. Предохраняют полы. В последней обширной комнате - спальне - поразила тяжелая кровать на колесиках. Комод, укрытый перламутровой материей с красными полосами, и огромная напольная ваза в золоченых узорах, опять же заполненная цветами. Стены - нежно-салатные, комод - коричневый, а кресла и кушетка красного цвета на кривеньких ножках.
