Наткнулся на фильм Дунского-Фрида «Служили два товарища» - крепкий продукт оборзевших шестидесятников. Высоцкий - белогвардейский офицер - хорошо. Сестра милосердия, Савина, - умничка (душевная). Тульский рабочий - отчего-то в исполнении шута Ролана Быкова, а трагически гибнет симпатяга-попович Некрасов (Олег Янковский). Режиссер Карелов создал кино столь же нелепое, как и творение веселого детского композитора Птичкина («Служили два товарища, ага…»). Это он написал песню. Вот за это - «в одном и тем полке» - сочинителя хорошо проработали. Он урок усвоил и впредь писал только о «крылатых качелях».
А 6-го, с утра, небо подернуто сероватой дымкой, столь несерьезной, что мощное солнце, пронзая эту пелену лучами, разгонять ее не спешило, будто играло с тряпичной шторкой. Небесное бессилие потешало, резвился ветерок, и тонкие стволы березок перед гостиницей «Советской» (ныне «Орион»), чуть подрагивая, настроение улучшили вконец.
На Балтийском вокзале - пусто. Ровный ряд ларьков. Продают ордена: Орден Октябрьской революции - 2 300 рублей. Медаль «За оборону Ленинграда» - 500 рублей. Альбомы с марками, монетками. Торговец - такой же беззубый, как и я, только тощий, и в овчинной кацавейке. Как всегда, в Питере ни одной приличной газетки - одна желтизна с супер-таблоидом «Жизнь».
Электричка на Ораниенбаум идет до Калища. Передо мной страшная девочка. Зубы у нее лезут наружу, никакими губами не прикрыть. Вязаная шапочка. Она шевелит полуоткрытым ртом, пытаясь читать книжку. Видимо, олигофрения. Только тронулись - проверка. По сравнению с зимой, надзирающих товарищей не меньше. Наткнулись на молодого человека. Долго искал он билет, да не нашел. Говорит - сел на остановке «Воздухоплавательный парк». Был билет - и нет. Ребята в черном - плати. Парень пробует силу слова и глубину человеческого понимания. Покупал, но потерял. Что делать? Бывает такое? Проверяющие: бывает, но - плати. Глубина понимания достигается быстро. В этом месте - мелко. Сочувствия - ноль. Мужичок распаляется. Отчего на Ломоносовском направлении постоянно конфликты из-за билетов? Понятно, почти сто рублей в один конец. Но и в метро уже тридцать. Здесь: либо плати покорно, либо поднимай революцию. Глупые разговоры про то, что лодку раскачивать не надо, кончились. Лодка никуда не плывет, нос колышется, да корма в огне. Мелкие стычки всюду - в магазинах, в автобусах, в электричках, в очередях - перерастают в грандиозный лай, гавканье. Особи готовы сгрызть друг друга, получить от сочных кусков мяса соперника удовольствие. Появляется толстая женщина в синем - мороженое. В электричке недорого. Беру, охлаждаю жар горячего интереса к скандалу. Парень не сдается: «Ладно, - говорят контролеры, - посмотрим». Уходят. Спорщик тихонечко встает, уходит в соседний вагон, противоположный тому, куда удалился патруль.
Мороженое вкусное. Девочка пришептывает, брызжет редкими капельками слюны. Дверь разъезжается, сильно щелкает, и безбилетник стремительно перемещается по вагону. За ним два огромных охранника топают армейскими ботинками. У меня еще полстаканчика сладенького осталось. Вафля стала мягкой, насквозь пробивают ее капельки растаявшего молока. Языком прихватываю снизу подтекающее мороженое. Только поднимаю голову от сладкого, а уже с другого конца вагона контролеры. Женщина-билетерша победно каркает: «Вот он, держите!» Охрана хватает безбилетника за руки и волочит в тамбур. Неспокойно проглатываю обмякший огрызок полностью, на всякий случай.
На Новом Петергофе вваливается толпа студентов, а вместе с ними книгоноша. В сумке не книги - книжищи. Книгопродавец одета бедно, простоволоса. Предлагает Евангелие, молитвословы, жития святых: «А у вас есть православный календарь?» - спрашивает зубастая девочка. «Есть», - отвечает простоволосая. «Дайте мне, но только настенный, отрывной», - просит отроковица.
