Спокойны и толсты, в шубейках, как в пуху.
Растет предзимний мех обильно и занятно,
Особо на спине, на брюшке и в паху.
Когда закончен срок распутицы и ветра,
Зима крадется в дом сквозь щелку декабря,
У ней, у мурки, шерсть длиннее миллиметра,
Но, все же, не длинней рассветов января.
Кота беспечен сон, мурлыканье беззлобно.
Мужское естество терпенья через край.
А если злобный вой с урчанием утробным,
Две кошки рвут глаза - не суйся, не мешай!
Котейка не шипит, к нему комочком ватным
Подкатится ленца, разбудит не спеша.
Движением простым, скупым и аккуратным
Подденет коготком беспечного мыша.
Прикрыв зеленый глаз, с несчастным поиграет,
Искринки по спине покатятся звеня.
Не видел никогда, как котик поедает
Замученных мышей, убитых для меня.
Для кошек мы никто: одни они и склочны.
Пометят трижды круг, границы наведут.
Гуляют только врозь - опасны и порочны.
Расслабится чужак - настигнут и сомнут.
Их цвет угля черней. Они без противленья
Минуют жизни грань. В потусторонней мгле
Идут на алый свет в узилище томленья,
Где плоть мою коптят на адском вертеле.