i_molyakov (i_molyakov) wrote,
i_molyakov
i_molyakov

Categories:

Заметки на ходу (часть 193)

Сейчас мне не так легко. Бесконечная жизнь слов, цифр, законов начинает утомлять. Все это живет только тобою. Твоим временем. Твоей жизнью.
Геометрия Римана-Лобачевского или физические этюды Эйнштейна, может, это следствие усталости неглупых людей. Они устали держать в себе, проживать собою незыблемую мощь законов классической механики. Закон всемирного тяготения. Земля, которая вращается вокруг Солнца, а Луна вокруг Земли. Принципы Сади Карно. Уравнение Максвелла. Какая же все это тяжесть! И эту тяжесть выдерживают люди своими слабыми мозгами и душами. Эту безусловность переживают. Безусловность сильна, как смерть. Вопрос – бояться или любить закон Ньютона? А может, относиться нейтрально – есть тяготение, и есть. Не выйдет. Попробуй, построй или грамотно развали дом, группу домов, наплевав на закон всемирного тяготения. Не получится. Закон силен и безусловен, как смерть. Значит, хочешь или не хочешь, а личное отношение к великому и ужасному – к тяготению – выработать придется.
И вот люди устали. Один сказал – две параллельные прямые могут пересекаться. Мне невыносимо стало жить при аксиоме, что две параллельные прямые никогда не пересекутся. Это невыносимо потому, что эта безусловность очень старая, почти что вечная. А я не вечен. Я – умру. Вот этой вечной истине, тяжкой и невыносимой, я говорю – нет.
И другой сказал: хватит! Что это такое – пространство и время – абсолютны. Нет - пространство и время не абсолютны, а относительны. Сказали они об этом, а следом, в Европе, образовался фашизм. Устал кое-кто от грубой безусловности Первой мировой войны. А что есть фашизм? Эклектика и архаизм. Древние арийцы. Нибелунги. Теория вечного льда и маги-предсказатели.
Абстрактные вещи оживлялись внутри меня, мне было трудно оперировать физическими понятиями. В любой безусловности чудились слабые стороны - те, где не было дна, свистал ветер бесконечности, неясности, познания и относительности. Что такое, например, вектор силы? Что лежит в основе тяготения? Вместо того, чтобы быстро провести вычисление, я увязал в каких-то второстепенных глупостях, размышлял над ними, требовал от них такой же незатратности сил, как от чтения.
Я пытался рассказать Конкиной историю про то, как поссорились единица и двойка. Единица – прямая и жесткая – была у меня королевой, а двойка – гибкая и тягучая, черным лебедем. Жестокая, но прямая и честная королева и лебедь – красивый и коварный. В истории не было ничего положительного, потому что где же вы видели что-нибудь положительное в мире цифр. Таньке история не понравилась. Она сказала, что в ней все злые, а хотелось бы, чтобы был кто-нибудь добрый. Еще хотелось, чтобы добрые побеждали. «Мало ли чего тебе хочется», - заявил я. Но впоследствии, рассказывая истории людям, я щадил не столько их, сколько себя. Там всегда были добрые персонажи. Тогда истории слушали, а ко мне относились с интересом. Но уж если я, медленно и мучительно, разбирался с характеристиками математических или физических величин, и они лично мне становились понятны (симпатичны или несимпатичны), то удержу не зал.
На первом курсе университета высшую математику читал старый веселый дядька. Сразу проникся доверием к цифровому хозяйству, с которым он нас знакомил. Дядька взял на себя труд личностной идентификации цифр и буквенных обозначений. Уравнения называл «хорошими», «нехорошими», «коварными» и даже «печальными». «Обратимся, - говорил он, - к этой хитренькой цифре», или «вот этим вычитанием жестоко обрубим данную величину», - и так далее. Вычисления шли безупречно. Я быстро разбирался с хитренькими, честными, простодушными, вредными и даже глупыми цифрами. Пятерку математик называл самодовольной. Даже формальная логика, которую вел старый, скучный профессор, из-под веселеньких цифр математика выпорхнула из-под меня легко. Согласитесь, что логика и математика более близки, чем этика и диалектическая логика.
Понял, что не одинок в играх (и разговорах с самим собой) относительно цифр и закономерностей, когда в конце третьего класса прочитал «Алису в стране чудес» Льюиса Кэролла.
Отстрадав, остановил свой выбор на арифметике, классической геометрии и классической механике. С ними были связаны первые воздушные шары, паровая машина и братья Райт. Я «укутался классической механикой» от невыносимого холода бесконечности. Там, на этом ветру, бродили лохматые Эйнштейны. Раздавались вопли замерзающих безумцев: «Квантовая механика», - орали они. Крики их были страшны. Известно, чем эти крики закончились – атомной, а потом и нейтронной бомбой. Классическая механика имела своим венцом Первую мировую войну.
Tags: Заметки на ходу
Subscribe
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments