Физические явления не самодостаточны, а служат трамплином к вещам фантастическим. Ленин прожил в северной столице меньше двух лет, а каким прекрасным трамплином стал для него город! Из швейцарских кофеен - да крупнейшая историческая личность. Конечно, упорство потрясающее. Владимир Ильич власть взял, но и власть овладела Владимиром Ильичем.
В Питере легче обретать власть над умами и душами. Старец Григорий - как втесался в доверие царской семьи? Не только кровь у несчастного гемофилика останавливать умел. Тут посложнее. Окна в Генштабе высокие, большие. Бледная голубизна сильна. Завороженного подталкивает выше и выше. Мозаику и «парижский» Каир застал случайно. Но то, что в Новом Эрмитаже гостит Ренуар - «Бал в Мулен де ла Галет» (Музей д’Орсэ), знал заранее. Свет подталкивает наверх. Из глубинной череды залов что-то манит, зовет. Думаешь: «Есть призрак оперы, есть призраки великих картин».
Долго рассматриваю главное творение главного импрессиониста. Розовощекие девушки в рюшах и шляпках, возбужденные кавалеры в солнечных пятнах на одежде. Толпа французов зудят вокруг полотна (вот почему их так много). И бесконечные залы с революционной французской живописью. Девятнадцатый век для Франции – время кровавых катаклизмов, гражданских войн, нездоровой, лихорадочной активности. Любимые работы: «Гражданская война во Франции», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Маркс пишет о бесстыжей роскоши, ужасающей нищете. Госвласть, по мнению обывателя, есть нечто высшее. На самом деле, во Франции второй половины девятнадцатого века, власти и есть главный источник распространения буржуазной мерзости.
Ренуар и компания для европейского мира то же самое, что в истории политической мысли Маркс с международным союзом рабочих. Актриса Жанна Самари из «Комеди Франсез» - один из символов случившихся потрясений. 1874 - первая выставка импрессионистов. Затем вторая (1876), третья (1877). Никаких материальных итогов. Бедность. А тут русские, Морозов, Щукин. Богатство революционных художников, скопленных двумя магнатами, теперь в залах Генерального штаба. Да еще странный Гюстав Кайботт (немного картин и у него). Свои работы Кайботт завещал Франции. Огюст Роден. Моне: «Дама в саду», «Сена в Руане», «Сена в Аньере», «Набережная в Гавре», «Женщина, сидящая в саду», «Сад в Бордигере, утро», «Луга в Живерни», «Мост в Ватерлоо», «Эффект в тумане», «На крутых берегах Дьеппа». Один этот ряд бесценен. И не потому, что Ренуар, Моне, Гийомен, Де Невиль, Эжен Буден, Дега с его лошадьми и танцовщицами, Мане, Жан Жене Энкер, Фантен де ла Тур, Пьер Пюви де Шаванн (с бледнолицыми женщинами), Сислей, Писарро («Бульвар Монмартр в Париже»), Сёра, Сезанн, Гоген, Ван Гог, наконец, Морис Дени. Художники, актеры, музыканты были иных чувств и мыслей. Дерзкая новизна, а не заоблачное мастерство влечет меня. Новаторство есть внезапно обрушившееся на человека отсутствие времени, изменившего свое течение.