Художник-недоучка Адольф - фюрер, строитель нового Берлина, собирает по всей Европе шедевры беззаботного дворянского искусства. Картины в его музеях из коллекции императора Рудольфа второго (Пражского). Рим. Собрание Олимпии Альдебрандини, принцессы Россано - и оттуда черпал сокровища главный нацист. А еще из кладовых римских маркизов Джустиниани. Собрания из прусских дворцов и парков.
Подкатили и английские барыги. Торговец Эдвард Солли продавал предметы искусства в третий Рейх. Не слышал о том, чтобы галерея Гитлера в Линце была открыта для простонародья. Для немецкого бюргера и рабочего, мелкого клерка и домохозяйки творения Брекера, Циглера, Хальца, Флюгеля, Шайбе, Баумгартнера. Жесткий реализм. Картины Янеша похожи на работы Дейнеки. Шмиц-Веденбрюк смахивает на Бродского. Хайнманн - Пластов. Эбер - Герасимов, а Бюллер - Нисский.
Геббельс внимательно следил за полезностью художественного творчества для идей нацизма. Абстракционистов - в лагерь. Их мазню - в костер. Иосиф Виссарионович недолго терпел Луначарского, болезненно приверженного к абстрактным формам живописи и театра. Работы творца «Черного квадрата», правда, в кострах не жег. Но жизнь на задворках не лучшая доля. Советский вождь, несмотря на православные «закидоны», ценил Корина, Щусева, Иогансона.
Приоритет - кино. Работы Довженко лучше кино-шедевров Рифеншталь. В СССР работы старых мастеров не прятались по частным галереям. После трудовой смены - пожалуйста, в Эрмитаж, в Третьяковку, в Русский музей. В Сталине отсутствовало мещанство.
Уже стемнело, когда выбрались на воздух. В Манеж. Выставка, посвященная восьмидесятилетию студии военных художников имени М.Б. Грекова. На Новодевичьем кладбище, недалеко от Чехова и Гоголя, лежит знаменитый ученик Рубо. Надгробный памятник Грекова удивителен: форма красноармейца. У ног – казацкая сабля. Сабля остра. Впечатление такое, что с лезвия медленно капает кровь. Лицо покойного на надгробии сухо, умно, зорко. Нос - не крестьянская картошка, а особое чувствилище. Выражение «прислушиваться носом» тут уместно.
Такой же точный, умелый бюст живописца на входе в экспозицию. И, сразу, оглушающие яростью и совершенством суперкартины: Евстигнеев - «Под Сталинградом», Мальцев - «Штурм Сапун-горы», Прокопинский - «Алешка». Митрофан Борисович был весьма удовлетворен армейскими агитационными плакатами: «За честь жены, за жизнь детей/ За счастье Родины своей/ За наши нивы и луга/ Убей захватчика-врага». Подкупающая ясность. Она приятна для усталого человека. И на этой выставке она отсутствовала так же лукаво, как в картинах итальянцев Раннего Возрождения. К чему игрушечная (и при этом огромная) диорама художника Рыженко? Владимир пришел креститься в Корсунь. Золотые кудри, звероподобное лицо, белые зубы оскалившихся воинов и большое количество шкур диких животных? Портрет Александра III. Его сына Николаши. Взгляды у обоих отсутствующие, мертвые. Впрочем, и сам Рыженко умер. Недавно и совсем молодым.
