Екатерина Великая (чистокровная немка), в силу немецкой же вредности и врожденного бюргерства, рада показать своей родне из заштатного герцогства неограниченные материальные возможности. Великолепные полотна у обедневших князьков скупала сотнями. Фарфор, гобелены, статуи везли нескончаемыми обозами. А нищая немчура злилась на зазнавшуюся родственницу. Ненависть кипела в романтической прусской душе. Немчура, нахлынувшая в Россию, осевшая в Академии, на свой лад и вкус перелопачивала русскую историю (и Иван IV превратился в изверга), как могли, запускали ручонки в казну (Бирон), гнобили православие со всеми его церквями и пастырями до последней возможности. Воинствующие атеисты нанесли меньший урон, чем иноземцы в России XVIII века.
Оттуда трагедия Великой Отечественной войны. Из зависти пруссаков к русским (а ведь дальняя родня!) из восемнадцатого столетия возникло пренебрежение пруссаков к восточным народам. У немцев Сибири не было. Густой сок «национального» самосознания забродил до крепости нацизма в закупоренном бочонке территории государства бошей.
Нетерпение России сконцентрировалось в цветаевском музее искусных копий. Нет натурального Давида, так мы закажем его двойника. И Донателло в придачу. Интересно, но для империи не солидно. Лучше бы иконы хранили (что впоследствии, уже при Советской власти, что и делал Савва Ямщиков с друзьями). Профессор Цветаев с гипсовыми копиями оказал серьезное влияние на дочь. Творчество Марины взвинчено, не совсем нормально для женщины. Есть в стихах «мужиковатость» (что отразилось на личной жизни гениальной девушки).
Нетерпение, спешка, культурное «придыхание» (не утащим, так копию снимем) воплотились в двоякости пушкинского музея. Недоделанность, временность портит экспозицию. Музею-сироте не дотянуться до Эрмитажа. Об этом знают музейщики. Рубец пролег в душах московского, образованного слоя. Если бы не поделился некоторыми работами Эрмитаж, если бы большевики не подкинули кое-что из коллекций Морозовых и Щукиных, так и быть бы клейновскому творению натурным классом для начинающих художников.
В раздевалке Пушкинского убрали тетушку, что раньше принимала на хранение большие сумки и рюкзаки. Теперь поставили шкафы с прозрачными дворцами. Сунул в ячейку рюкзак. Раньше носил сумку с ремнем через плечо. Теперь - серый рюкзак. Удобно.
К итальянцам пошли не сразу. В Пушкинском - крупнейшая в Европе коллекция предметов, найденных на Кипре. Все девятьсот штук под толстыми стеклами витрин. Хорош «Бородатый Бог». Только очень маленький. Слепили его в III тысячелетии до н.э. Тогда еще Древними Афинами и «не пахло». А смешной божок был. Коллекции Министра просвещения Уварова и князя Голицына. Не египетские мумии, но хоть что-то успели вывезти в Россию.
