Вот низенькая калитка из железа. Зеленая, пробитая толстыми заклепками. Кажется - не откроешь ее. Толкаю - а она легко поддается. За ней - узкий металлический мост. Ведет к плохо различимым дверям красного корпуса. Над ними - лик Христа. Еле теплится лампадка под образом. «Видишь, общага. Слушатели Академии живут», - неуверенно предполагаю я.
Двигаемся медленно и долго. Наконец, выворачиваем на открытое пространство с редкими деревьями. Мечется неспокойный огонек между сугробами. Вблизи оказался Вечным огнем. Вокруг гранитной площадки топорщатся плиты. На них - имена красноармейцев, погибших при обороне Москвы. Лавра гитлеровцам не сдалась. Не случилось.
Напротив Вечного огня два старинных белых сооружения. Главы позолочены. Одна церковь - побольше - Покровский собор. Напоминает церковь Успения Божьей матери в Лавре. А рядом, соблазняя игрушечной прелестью, церквушка-беляночка, домушечка в завитушечках - церковь Параскевы Пятницы. Монахи, преподаватели Духовной Академии переместились в эти церкви после того, как Лавра была превращена в музей, и начались копания в мощах. Покровская церковь закрыта, молчалива. С одной стороны (там, где дорога, и с шипением проносятся автомобили) земляной невысокий вал надвинулся на здание. Землю сдерживает белая подпорная стенка. Образуется неширокий ров. С крыши - капель. Похоже на трассу для бобслея. Ноги мои осторожно не шагают, а скользят по льду желоба. Потрогал рукой стену: не испачкаюсь ли мелом. Прислушался. Со дна ямы звук пробегающих авто не слышен. Слышно, как падают, разбиваясь, капли. Поднимаю глаза к небу. Звезды - мелкие. Мигают - безразлично и не мне. Передвигаюсь, словно паралитик без костылей.
М. ползет за мной. Вот снег, и нога получает опору. Выпрыгиваем к церкви Параскевы Пятницы. Внутрь, сквозь низкую дверь в толстой стене. Народ. Полутьма. Сизый дымок ладана. Сладкое, живое пение женского хора. Голос священника, перемежающего пение чтением Псалмов, тонок, дребезжит.
Выходим: «Отдали дань великому русскому монастырю. В Москве - суета. Здесь поют и носятся по аллеям безумные юноши», - дыша морозным парком, шепчу я.
«Юноша хотел в Академию - не поступил. Теперь, обезумев от горя, носится вдоль ограды заведения», - шутит М.
На противоположной от Лавры стороне ложбины, в начале дороги, автобусная остановка. Поддатая молодежь. Смеются. Кричат: «Дяденьки! Где же здесь Сергиева Лавра?» М., молча, показывает. «Да вот же она, - визжит тонконогая девица. - Ой, мальчики, хочу в церковь».
Возле железнодорожной станции пусто. До электрички полчаса. На платформе редкая публика, а платформа покрыта материалом, которым покрывают беговые дорожки на стадионах, поэтому не скользко. Вот и поезд. По дороге, параллельной железнодорожному полотну, на спортивном велосипеде едет некто в кроличьей ушанке. На руле у него горит красная неспокойная лампочка.
