У изголовья мощей монашка с тряпочкой и дезинфецирующей жидкостью. После поцелуев - обязательно протрет. В окнах РОСТА изображали: уродливый дяденька целует крест, а у него от этих прикосновений распухают губы. Некрасивый верующий изуродован болезнью. Мораль: не защитил боженька от бациллы. Лучше мой руки, а не лобызайся в полутемных церквях.
Я к раке не пошел. Вскрывали уже ее. Смотрели. Ничего особенного. В других гробах находили тряпки, вату, какой-то мусор. М. пошел. Стеклышко целовать не стал. Посмотрел да спустился с возвышения.
С Троицкого собора хорошо видна небольшая церковь Смоленской иконы Божьей матери. Церковь сошествия Святого Духа закрыта (а красива, чертовка), поэтому вдоль Ризницы, больничных палат движемся к Смоленскому храму. Перед палатами тень, снег не тает и даже не потемнел. Блестит, словно после январской метели. Говорю: «Отец Павел Флоренский - про коллективизм рассуждал. Он в народе распространяется в моменты опасные, трудные. И - духовный подъем. Кто проницателен, знает - времен легких не бывает. Глянет мудрец в прошедшие времена, а там столкновение за столкновением, битва за битвой. В настоящее время все спокойно, а святой чувствует: вот оно, испытание. Оттого постоянный коллективизм, взаимопомощь предпочтительна всегда. А себя любить - от дьявола. Всегда плохо. Только слабость человека в том и есть, что постоянно его гордыня да себялюбие одолевают. До того глупое человеческое своеволие доходит, что все кровью захлебываются. Тяжело, неохотно люди возвращаются к справедливому общежитию. Не хочется - а надо.
Только вернутся, поживут спокойно - и опять все по новой: я, я, я. Не нравится слово «коммунизм». Эгоисты выработали отвращение к нему. Так смените латинское слово на греческое - будет кинопия. Спросят - кто ты таков? А ты важно: я кинопик.
Рублев кинопиком был. Он откровение узрел. Бесконечная покорность перед ближними. А Тарковский снял фильм про мазилку начала двадцатого века. Истеричного, эгоцентричного. Никак роспись не получается. Так Рублев-Солоницин берет черную краску и ляпает по белому грязную кляксу. Прямой выход на абстракционизм. Серьезные люди бумагу написали - нельзя пускать в народ фильм с таким идейным посылом. Мол, есть гениальный художник-одиночка. А противостоит ему толпа. То есть народ.
Нужно по-иному. Как сказал Глинка - народ сочиняет музыку, а композиторы ее только аранжируют. Где индивидуализм, там и физиологизм. Не советовали фильм пускать. Но Бюро художественного Совета «Мосфильма» - Ромм, Райзман, Герасимов, Розанов - встали на защиту картины, которая никакого отношения к Рублеву, «Троице» и Лавре не имела. Там главное, как славяне грызутся, а татары презрительно их режут.
Мастерство одиночки Рублева передается талантливому одиночке, которого играет Бурляев. Он-то, этот подросток, отливает колокол. Не зря Биллингтон выискивал «креативную» молодежь. Нашли и Тарковского, и Бродского, и Барышникова с Нуриевым. Наша нынешняя катастрофа идейно свершилась уже тогда».
Храм иконы Смоленской Божьей Матери закрыт, и с обратной стороны колокольни идем вдоль сада, что под стенами Царских палат. Подходим к проходной на территорию Московской духовной Академии. Охранник в черном вылезает из будки и нас не пускает.
