Чем дальше - тем больше пьют. Искусственное продление нездорового (праздничного) возбуждения на сутки, на недели. В предвоенном обществе резину увеселения растягиваются надолго. Вытягивают из праздника самое нездоровое, дурное: гипертрофия фазы наркотического возбуждения. Усиление частных, а не общественных составляющих. Отбрасывание традиционного. По мне, если и есть остатки праздничного, так 1-го мая: День международной солидарности трудящихся. Класс, противостояние, смелость, коллектив, кровь. И, чтоб настоящие вожаки, а не Винокур с Киркоровым.
Седьмое ноября - мрачно, темно, холодно. Кайф. Революция. Опять же - партийный авангард. Победа. Кровь. Я знаю точно - дело прочно, когда под ним струится кровь. Скажу так: гуляйте смело, мощно, сочно - есть повод: были жертвы. В древности языческие мистерии без кровопролития не обходились. Резали овец, лошадей, быков. А драма? И боги «мочили» друг друга, и люди. Комедия, лишь временный отдых от драмы. Обратная сторона трагедии - пьесы Аристофана. У Чехова смесь трагедии и комедии. «Вишневый сад», между прочим, обозначен автором как комедия. Когда из праздника намеренно вытаскивают подкладку трагического - остается лишь декоративно-развлекательная шелуха. Современный плебс вместо мяса и вина месяцами кормят хрустящими чипсами. Сомнительные начинания - праздник святого Валентина, дурацкий День согласия. Или торжественное отмечание весны и труда. Плохо человеку (как, например, мне) который с рождения чувствовал первичность трагедий и анестезию (весьма слабую) праздничной мишуры. Дума: поскорей бы кончились эти увеселения. Говорят: утратил интерес к празднику - потерял лежащие в его основе ценности. Живое в увеселениях - стремление сделать приятно и красиво. Мотивы творчества. Сидели в школе, делали гвоздички из бумаги, нанизывали на проволочку. Из фольги лепили елочные игрушки. Было интересно. Клеил, высунув кончик языка. Быстро понял: гвоздики из бумаги. Я генерирую подделки. «В лесу родилась елочка» - сколько грозных смыслов проявлялось в песенке! - зайчишка-зайка серенький, а тут и седой волчара. Елочка-девочка замерзала, а добрый дедушка Мороз ее снежком укутывал: «Смотри, не замерзай». Сколько ни говори детишкам: не берите конфеты у чужих дяденек - все без толку. Ласковые, заразы. Снежком укутывают.
Железные правила превратились в нудные вопросы: а есть ли «эстафета праздника»? Только ли человеку присуще попеть-поплясать? И, если праздник - явление чисто человеческое, хорошо ли это? Театр и маскарад? Смех и слезы? Есть связь? Вот что осталось от золотой мишуры, под названием праздник. Стружка витиеватых вопросов. Копаюсь в этих отходах один.
