Что выделывают с цветом художники! Игры в тона и полутона есть глубочайший разврат. Что является лучшим (и единственным!) регулятором цветов и красок? Что есть лучшее условие цветовых сочетаний, неожиданных явлений? Только природа! Материальное явление все сказало, в полноте возможного явило. Так чего человек тешит гордыню! Напридумывал: масляные краски, акварель, чернила, уголь, стеклярус, цветные нитки и так далее. Неймется! Хочет, чтоб было лучше, чем у природы.
Смеюсь над братом. В тени кипарисов, на траве, упорно шуршит по бумаге цветными карандашиками, пялится на море, ищет необычные сочетания. Но, как бы ни был хорош цвет, какой бы гений живописи ни представил его - цвет, нанесенный или описанный человеческим языком, - уязвим. Природа изливает все из себя, по-разному подавая. Цвет, данный человеком, естественный свет поглощает, и чуткий глаз моментально поможет этому разрушению анализом. Световая мощь живого моря и свежего неба безусловна. Световая мощь картин вымучена, ущербна.
Брат кипятится. Спорит. Еще упорнее тычет кисточкой в холст: «Я пишу этюды», - возглашает он. - «И тешишь свое слабое самолюбие. Идеальное самолюбие - неподвижно. Классический себялюбец - лаццарони. Илья Муромец, что тридцать три года лежал на печи. Эти тетки, что, подобно тюленям, сутками валяются на лежаках», - тут же добавляю я.
В этом году брата нет на море. В сентябре он отправляется в Неаполь и дальше - Сорренто, Искья, Капри. И., на надувном матрасе, появляется из морского сияния. Некто чернявый, загорелый решительно плывет к ней. Завязывается беседа. Мне не слышно, о чем речь. Мужик аккуратно отталкивает матрас от буйка, направляя его вдоль берега. Сначала парочка плывет мимо бетонных надолбов, накиданных в море для защиты от штормовых волн. Проплывают мимо огромных площадок, вынесенных в море на металлических опорах. Площадки - для загорающих, отдыхающих, купающихся. Сейчас на них никого нет. В Алупке проломился и рухнул с проржавевших подпорок причал. Теперь пароходики не заходят к Воронцовскому дворцу. Мимо этих руин плывут И. и галантный пловец. Вот они возле округлых скал, за которыми - Детский пляж.
Тупо смотреть в море - покойно. Смотрю на плавающую в синеве парочку. В башке появляется тень Чезаре Ломброзо, мелькают отрывки из его занимательной книжки о женщинах. Тут же - госпожа Тарновская. Но я гоню незваных гостей. Ведь я освободил себя на целый день от необходимости думать.
Пловцы поворачивают назад, медленно следуют мимо волнореза, на котором стою я, раскаленный, как свежая головешка. И. смотрит в мою сторону озорно, ухмыляется. Решаю накинуть майку. Не столько от перегрева, сколько для защиты от этого длящегося удара взглядом моей дрожайшей. Мужчина сух, мышцы развиты, блестят от воды и солнца. Плавочки узенькие. Плывут в сторону диких невысоких скал и дальше - к огромному обрыву, состоящему из осыпавшихся черных пород. Там, под этой циклопической осыпью, - узкая полоска пляжа. Мне видно: две точки - он и она - вылезают на берег, садятся на камушки и плыть обратно не собираются.
Черт с ними! С того момента, как пловец отцепил И. от буйка, и до их высадки на дальнем пляже прошло больше двух часов. С разбега прыгаю в море. Очень приятно. Ухожу на глубину. Уши закладывает. Вода давит сильно, рвется к моему бедному мозгу. Мозг, залитый соленым раствором. Студень мозгов - пресен. Что у свиньи, что у коровы, что у человека. Продают в мясных отделах (надеюсь, не человечий). Мозг коровы в сухарях, обжаренный с лучком, - вкусен. Человечьи мозги, хоть и пресны, но есть их не стоит. Даже если у каннибала крепкое здоровье, он может отравиться - столько горьких мыслей, злобы, обиды вырабатывает этот мыслительный агрегат, что становится очень ядовитым. Как бледная поганка.
У меня уши крепкие. Воду в черепную коробку не пропускают. Вот средний брат О. измучился: погрузится в воду, считай - отит обеспечен. Он сует в уши затычки, на голову натягивает резиновую шапку. Я же выскакиваю на берег: прыг на одной ноге, прыг на другой - порядок. Побежденная влага освобождает ушные раковины. Какофония мира вновь беспрепятственно врывается внутрь черепа.
