«Три мушкетера» были не «Мушкетеры», а барыня была, но, по-моему, во второй повести, «В людях». Впрочем, археология напоминает анатомию. Только разложение идет тысячелетиями. Но, и здесь, взрывая могилы, полезно узнать историю болезни. Люди строят. Но, строят по-разному, в разные стороны, не считаясь с постройками соседей, - конфликт!» «Не согласен, однако. Конкретное знание о прошлом не дает возможности спекулировать, укореняет человека на земле, в жизни. Всем - купаться!» - неожиданно громко обратился он к студентам.
На тропинке появилась И. «Опять споришь?» - спрашивает. «Нет, вырабатываю точку зрения. Пойдем, покажу кое-что». И повел ее к темному, глубокому колодцу возле храмовой стены. И. кидала камешки, громко говорила в дыру: «У-у-у…»
Повел жену к закрытой гостинице. Полуголых женщин не было, и, в безлюдье, мы купались. Не выдержал. Подкупала чистота воды. Сидели, сохли. Метрах в пятидесяти от нас, грузно, рыча дизелями, входили-выходили из бухты военные корабли. Шли они часто, как по Тверской улице, в Москве автомобили.
Потом шли по кромке изломанного обрыва, наслаждаясь свежим ветерком. Колокол. Херсонесский пляж и лестница – ступени древние, вырубленные в обрыве. Остатки древнего храма с мраморными колоннами. У колонн - капители, коринфские, словно кучерявые бараньи головы.
Сквозь высокие кусты пробрались к храму, где раньше, под открытым небом, лежал мозаичный пол. Его теперь сняли - и в музей. Еще одна большая группа археологов работала под развалинами церкви. Уже откопаны подземные коридоры с низкими круглыми сводами. Залезли. Потолок подперт бревнами. Побрели к дальнему концу, откуда шел свет. Вылезли. Подошедшие люди посоветовали не лазить. Потолок может обвалиться.
Шли к храму Святого Владимира. Горькому он не нравился, а мне так очень ничего. И. зашла. Поставила две свечки за сыновей. Жена отправилась в желтую монастырскую церковь. Я же отправился к глубокому водохранилищу. И. не было долго. Вышла расстроенная. Говорит: «Служба. Монахини. Беседовали. Молятся за тех, кто гибнет в Донбассе - дети, старики. Кто о них заплачет. Вот мы и молимся об их душах. И плачем по ним».
