Прошли годы. Опыт. Гении оказались не совсем гениями. Приходит безысходность, пустота. Нет никакого предощущения знания. Знание до знания - обман. Тут - не боль. Ничем не спровоцированная боль души не может быть исследована, поскольку расследовать нечего. Человек мал, и ему обидно от ничтожества. Обида рождает многочисленные определения, которые никак не могут одолеть малость.
Говорят: любовь - средство от немотивированной тоски. Не смешно ли? А еще поэзия. Папа Тарковского сказал: поэзия - не литература. Это способ жить и умирать. Маленький человек, страдая, цепляется за соломинку бессмысленных фраз. Поэзией еще никто не жил. От нее никто не умер. Мне ближе солнечный талант Тонино Гуэрры и друга его Феллини. Мучительно писали сценарий фильма «И корабль плывет…». Правильно - не их тема. В Италии все крупно, а образы - перед носом. Оттого ребята там цельные, бескомпромиссные. Как, впрочем, и в Крыму.
И. уже рядом со мной. Как и всё окружающее - перед носом. Женщина с фантастически нежной кожей. Прозрачная волна. Камень и потоки веселой зелени с горы. Я не собираюсь мучиться. Я знаю, что ад не на дне стакана.
Звонит добрый знакомый. Договариваемся о поездке в ресторан. Говорит: буду через сорок минут.
Черная, вызывающе буржуазная «Ауди». Бежит, будто не по дороге, а над дорогой, к Севастополю. Д.З. с супругой. Нам весело. Проезжаем через Байдарские ворота. Звонок из Чувашии. И снова приятный. Звонят часто (а скорость не маленькая, повороты крутые, особенно на спуске к Ласпи). Звонят из Питера и из Москвы. На все отвечаем. «Вот, - говорит Д.З., - приличный ресторанчик». У входа - тачанка с пулеметом. Попеременно садимся за пулемет. Хороши ручки оружия, удобные для сдерживания дрожи работающего оружия. Мысли о раздвоенности, что мучили императора Марка Аврелия (философ, воин), улетучиваются вовсе. Фотографируемся со зверскими мордами. Д.З. говорит: «Ходили в горы. Туда поднялся. Обратно - страшно. Как отец Федор в «Двенадцати стульях». Женщинам - вино. Нам - холодную воду. Зелень, горячий лаваш, мясо с углей. Внизу, под террасой, где сидим, к далекому морю, истекает пролившееся озеро зеленого леса. Запах хвои. Море, и в нем растворяется зыбкий шар малинового солнца.