Пропал ряженый Кобзарь с бандурой. Несколько лет сидел у той стены, что обращена к морю. Лысая голова, а из темечка - длинный седой хвост редких волос. Вышиванка, шаровары, красные сапоги всмятку и серебряная серьга в ухе. И. говорит: жалко. Сняла бы дедушку на видео. «Снимай меня, - говорю, - тоже дедушка, коротко стрижен, штаны красные. Осталось сесть и запеть». Вместо меня И. увлеченно снимает смешного грифончика на крыльце. У него крылышки, а тельце крепенького поросенка. Дворец - воплощение красоты. Неправда, конечно, с этой красотой, но пока зритель, открыв рот, взирает на арт-объект, ему должно передаваться спокойствие.
Ливадийский дворец красив (особенно Итальянский дворик), но покоя нет. Черты белого строения-корабля напоминают генуэзские дворцы. Там, в благословенной Италии, архитектор Краснов черпал вдохновение. Лигурия. Дворец Каттани Адорно. Монтескье: фасады у генуэзских дворцов мраморные, а внутри, сбиваясь с ног, бегает одна служанка. Генуя - город торговый. И Флоренция. И Венеция. Оттого и скупость. Старались, чтоб было не так затратно. Намеревались все сделать на века, и чтоб красиво. Пятьсот лет пройдет, а дворец как новенький.
До Леонардо свет и четкость считались прерогативой божественного. Тьма - укрытием зла. А у Леонардо все переходит в сумерки, в неясность. Светотень управляет природными процессами. Запоздалый хиазм. Строитель Ливадии знал о «сфумато». Сознательно стремился к свету и четкости. Но то, что происходило в помещениях царской летней резиденции, никак не давало покоя и упоения красотой. Жестокая царская монархия темна, кровава, цинична. Царь Николай II недалек, скучен, прост. Не русский. Английский король в двоюродных братьях. По-английски разговаривает лучше, чем по-русски. Чувствовали - и позвали Черчилля и Рузвельта в здание сугубо европейского стиля.
Что там томский губернатор! Ничего не помнили, ничему не научились. Что творили царские генералы на русской земле! Волосы дыбом встают. 27 октября 1917 года в Московском Кремле расстреляли более трехсот солдат, перешедших на сторону советской власти. И понеслось! Каждый день - трупы, казни, экзекуции. Красный террор - вынужденная ответная мера. В Екатеринбургской губернии белогвардейцы утопили заживо в Кизеловских топях почти восемь тысяч человек! Все переворачивается. Четкость линий, изящество форм и есть явления, в которых скрыт дьявол. Простота линии есть зло, и этим злом манипулируют. Хотят узнать: что есть сознание. Проект: на каждый нейрон посадить наноробота или нейроны заменить микропроцессорами. Вот тогда людей можно топить в болотах тысячами и не бояться угрызений совести. Сознание живо тогда, когда предполагает стыд за грех. Какой же стыд, если у тебя в башке одни микропроцессоры! Сознание нужно, чтобы линию, цвет перевести в переживание. Оно есть начальная точка, ведущая к самоограничению. Сознанию нужно время. Государственным функциям не требовалась осознанность. Николай и его генералы в нем не нуждались. Дневники Николая писала машина, не человек. Человек начинается с художника, святого и философа. Если нет - тогда тысячи топятся в болотах. Миллионы посылаются на скотобойню. Странно - про философа, святого, художника - это Ницше.
И. залезает внутрь странного куста. Ветви - толстые, изогнутые. В их сплетении можно хорошо расположиться. Находим желанную мраморную лавку. Вокруг - колючая, сочная агава. Текила. Дорога в поселок широка и обрамлена густым вьюном с розовыми цветами - колокольчиками. И. срывает несколько, пристраивает к широкополой шляпе. При этом на асфальт просыпаются мелкие желтые семена. Сувенирные лавки. Ищем фотографию-магнитик с Золотыми воротами. Продавцы все, как один, заявляют: ворота с Карадага бывают редко. Возьмите белостенный дворец. Не берем. Тень кровавого царя еще не выветрилась.
