Парадоксы не в пользу поселка. Дождь стучит по крыше автобуса. Неохотно вылезаем из него. Как бы ни был велик Ильич, он не больше очарования теплого дождя у берега моря. От великих устаешь, от моря и гор - никогда.
Серая мгла дождя позволяет видеть максимум на пятьдесят метров. Ни Хамелеона, ни Карадага. Аккуратные домики, и возле них вымок до нитки моментально. В Риме на каждом шагу негры предлагали целлофановые накидки. Здесь - ни негров, ни белых. Пошел вверх по улице, предположительно к черной гряде. Слева открылся маленький промтоварный рынок. Темнокожие люди в единственной открытой лавчонке: «Ребята, вы узбеки?» - спрашиваю. - «Не узбеки, а болгары. Чего надо?» - спрашивают недовольно. Выясняется - накидки есть и очень удобные. Восемьдесят рублей штучка. Тут же облачаюсь в балахон салатного цвета. Чувствую - стал человеком. Под целлофаном тепло, даже жарко, и со спины начинает парить. Накинул на голову капюшон, пошлепал по лужам. Струи дождя выбивают с поверхности луж прозрачные пузыри, шумят в виноградных листьях. Тапки мои хлюпают теплой водой. Что там с носками, хотя я их и стирал, один Бог знает.
Лесенка взбегает на пригорок. Кладбище красноармейцев и партизан, сложивших головы в Коктебельской равнине в Гражданскую войну. Могилки нелепые, не ухоженные и почему-то много свежих, не выцветших венков. Будто только вчера здесь поминали павших. Пополняя местные парадоксы (ул. Калинина - на Топрак-Кале), горбится за оградой красноармейского кладбища серое здание недостроенной церкви. Уже взгромоздили золотые купола с крестами, а вся территория стройки завалена деревянными козлами, досками, обломками красного кирпича. Покинули объект не менее двух лет назад, и табличка с наименованием фирмы-подрядчика выцвела. Вокруг стройки - огромные коттеджи, но какие-то неухоженные, не крашеные, в заскорузлом сером бетоне. Когда Волошин («Семь пудов мужской красоты») с юной Цветаевой часами бродили по окрестным горам, то во рту держали гладкие камушки - так меньше хотелось пить. Нелепое сочетание недостроенной церкви и красноармейского кладбища - что камень во рту.
Цветаева: сущность Волошина полдневна, солнечна. В этом гиганте меньше моря, чем материи, больше берегов, чем реки. Коктебель - ось: Цветаева - Волошин. И все остальные: А.Толстой, Горький, Вересаев, Вячеслав Иванов, Корней Чуковский, Эренбург, Гумилев, Ахматова - «обормоты» начала страшного века. И «обормоты» его конца - Нагибин, Ерофеев, Аксенов, Ахмадулина.