Выдающиеся деятели серости знают, как все время находиться в глубокой серой пелене. Они невидимы. Они – никто. Но они – главные. Они сильны, оттого, что универсальны. И у выдающихся злодеев, и у выдающихся добряков, как бы умны эти люди ни были, есть изъян – склонность к идеализму, а значит, к определенности, ясности, простоте. И пока они в этой простоте расслабляются, серая сволочь не дремлет. Она думает. Думает беспрерывно, поскольку нет той простоты, в которой отдохнула бы их душа. Они знают, что и добро, и зло - лишь витрина жизни, но они суть неправда, неистина. А что правда и истина, они рассуждать не желают, у них на это просто нет времени. Времени им не оставляет поток неопределенности. Вся сила их ума направлена на решение мелких, сиюминутных задач – в общем, как перетерпеть затеи выдающихся добряков и злодеев. Хорошо бы вообще без добряков и злодеев. Но и добряки, и злодеи – тоже поток, тоже сплошная неопределенность.
Есть революции нищих. Бьют богатых. Недолгие революции. Черни надолго не хватает. В «Циниках» Мариенгофа хорошо про это написано. Есть и революции сытых. Этих деятелей хватает на более долгий срок. Они изощреннее. Войны, и даже мировые. Война – революция богатых, и здесь уже нищих бьют намеренно, десятками миллионов. Богатым сложнее. Их деньги душат. Деньги, по большому счету, они стырили. И у нищих. И у таких же, как они, активных и хищных. Их ненавидят и нищие, и такие же, как они, богатые. Нищим легче – их ограбили только однажды – богатые. Взамен они получили хорошую штуку – ненависть к эксплуататорам. Богатые ограбили бедных – боятся. Час расплаты настанет неизбежно. Но и ненавидят своих братьев по классу. Или они их грабили, или их «братья» ограбили. У богатых двойные неприятности. Отсюда буржуазная амбивалентность, двойственность. Моменты высшего счастья богатого – обдурил такого же богатея, как и ты сам. Гекко, «Уолл-стрит». Драйзер – «Финансист», «Титан», «Стоик». Моменты несчастья богатых – обдурили тебя. Рухнули иллюзии. Тот же Драйзер – великая «Американская трагедия». Или же Висконти, «Гибель богов».
Отсюда и основательность «революций богатых», подготовка и масштаб.
Сейчас «серые люди», которые знают, когда лучше начинать революции нищих и войны богатых, придумали удивительную штуку – смешали революцию одних и войны других. Это и раньше представляло одно целое в некотором смысле (революции без войн не происходили), а теперь все намеренно смешано и густо намазывается на черствую горбушку истории. Называется «война с терроризмом». И кончится это погано.
У добра и зла путь один: чувство – идеалы – идеология. Неизбежно скатывание в идеологию (которая превращается в лозунги), но избавление от неопределенности.
Я пошел по этому пути. Я с Василием Ивановичем Чапаевым, который перед смертью кричит над серой рекой: «Врешь, не возьмешь!» Еще Василий Иванович сказал, раненый у пулемета: «Чапай еще никогда не отступал». Чапая поддержал режиссер Балабанов в «Брате-2». Лысый Сухоруков из пулемета («Настоящий, Чапаевский. Во времена были!») расстреливает поганый джип бандюков.
Петька, светлый герой Петька из того же «Чапаева». Чапай говорит: «Вопрос стоит так: или мы их, или они нас». А Петька ему на это: «Нет. Мы их!» Чапаев в фильме хорошо попрощался с Фурмановым! Сначала хотел дать руку. Потом помедлил, они с Фурмановым крепко обнялись и поцеловались. Так же крепко поцеловался русский генерал Брежнев с Героем Советского Союза, подпольщиком Эрихом Хонеккером. Околобуржуазная художественная сволочь из серых людей оболгала и обхохотала этот поцелуй. Что можно сказать на это? Ждите, скоро будем. Тогда нахохочемся.
Я вместе с мощными жерлами орудий броненосца «Потемкина» у Эйзенштейна. За этими грозными орудиями – гигантский взлет революционного духа нищей матросни. И душой я с матросами. Придется кромсать сытое офицерье. Фильмы-подделки под названием «Адмирал Колчак» не помогут. Убийца и наемник Антанты, как бы красиво ни любил он Тенищеву, останется убийцей и наемником.
Роскошный враг в том же «Чапаеве» - полковник, возглавивший налет на спящих героев. Стальной броневик поливает свинцом чапаевцев. В этом полковнике, как самое страшное, тень «серого человека». «Могли и больше за голову Чапаева союзники дать. Позади Гурьев, а в Гурьеве нефть». Такого негодяя еще поискать надо. И все же полковник садится на коня и вытаскивает шашку. Он идет на смерть.
