Здание снаружи небольшое, а внутри объем чудесным образом увеличивается. Вот что значит современная работа с пространством. Автомобиль снаружи маленький - внутри пустой, как порожняя бочка. Потребители это ценят. Глядишь - сарай сараем, а внутри в футбол играть можно. Культура работы с материальными объектами. Возьмут чурочку занозистую, веточку корявую, преподнесут же, словно рододендрон Африканский. То же и с людьми. Дрянь человечек, а приоденется, приукрасится, раздуется, как лягушонок - и вот вам полноценный объект. Люди мощные, цельные не нужны. Их ценность скрыта под колхозными мозолями и промасленными фуфайками. Время нужно потратить да зоркость поднапрячь, чтобы разглядеть уникума. Времени как раз и нет. Зоркости жалко. Ложатся в землю не узнанные красавцы. Да и черт с ними! Модно стало привлекать внимание к уродам. Существам покореженым, одутловатым, нервным. Электропровод в бурю порван, свистит на ветру, дергается. Ходить - не может. Изо рта течет слюна. С этими недоумками ставят оперы. Здоровые тетки и мужики, которое устраивают эдакое, мнят себя гуманистами. Свиблова поместила в подвале странный набор образов: в Финляндии национальная опера собрала дебилов и олигофренов. Несчастных одели роскошно - малиновые платья, веера, кружевные накидки. Бизе «Кармен». В роли Эскамильо здоровенный дядька: глазки узкие, выломанные зубы, рот полон слюны. Мужик заливисто хохочет, перехваченный красным пояском. В роли дивы, очевидно, существо женского пола. Тугое круглое лицо. Малюсенький ротик. Микроскопические свиные глазки. Прекрасные цветы в волосах. Девушки, абсолютно лысые, придурковатые, глубоко больны.
Некто Стефан Бремер, фотограф. Снимки людского цирка огромны, великолепны. Привлекают внимание. Рождают чувство отвращения (по крайней мере, у меня).
Там же, в подвале, кинозал. Сажусь в уютное кресло. Фильм про историю создания ублюдочного действия. В черной темноте сидят еще два человека.
Такой же черный, как и кинозал в музее, туалет. Плитка крупная, гладкая. Блестят носики рукомойника. Сахарно светятся унитазы. Гладкие бока напоминают лысые головы участников оперы. Влажный зев толчков похож на раззявленный рот дауна Эскамильо. В кабинках отсутствуют крючки, не на что повесить пиджак. Пристраиваю одежонку на рукоятку. Пиджачок сползает и грузно валится на пол, как профессор Плейшнер, сглотнувший яда.
На первом этаже (а всего их шесть) фотоработы из коллекции банка Uni Credit. Банки делают запасы художественных произведений, изымая их у продувшихся должников. Uni Credit - обладатель шестидесяти тысяч первоклассных работ. Огромная фотография города Неаполя на фоне Везувия. Работа Винченцо Кастелло. Зима. Серое небо. Двугорбый Везувий с нечистым снегом возле кратера. Малюсенькие домики, словно цветные карамельки, рассыпанные у серой подошвы горы. Порт и черная чаша стадиона «Наполи». Неплохая работа Дерена Алмонда «Бесконечные промежутки». Кара Кнорр. Арабские мотивы: жутковатое фотополотно «Безмолвные». Андреас Турень, Томас Деманд.
Фотоснимок прикидывается документом. Он не совсем правда. Соотношение правдоподобия и вымысла, жизни и фантазии в фотографии - основное. Особенно на черно-белых снимках. Вымысел - фотокарточка на паспорте или на тюремных документах. Если бы это было иначе, то не существовало бы мира рекламной фотоэстетики. Шарлатанство фотошопа рождается из малюсенького зазора между правдой и фантазией, которую несет на себе механическое устройство - фотокамера с мертвым глазом слепца - фотообъективом.
