На «Кропоткинской» - вечно «обиженный» (как будто только «кончил рыдать») несчастливый храм Христа Спасителя. Горбится расползающейся горой - серый, а купола потускнели. Направо - бронзовый Энгельс. Сдается, только выбрался из старинных палат (средневековых), что у него за спиной. Ветви голых деревьев зловещи, как розги, готовые к употреблению. Увиденное - правильно. Энгельс – защитник неимущих. Бедные, как правило, правы. Потому что их большинство. Богатых задавят, разотрут в пыль. Никто и не вспомнит, что сытые в книжках писали, по телеку показывали.
Вторая сигнальная система (И.П.Павлов) развилась благодаря тому, что холод усиливает дифференциацию. Выживают сильные. Но их немного. И вот выкристаллизовалось слово. Закричали о ценности языка. Оттого, что язык - средство великого обмана лохов, которые покорно подчиняются процессу развешивания лапши на уши. Политика, история, искусство, идеология - сколько кнутов-пряников получил в руки человек, овладевший возможностями второй сигнальной системы. Простейшие блоки понятий. Пласты наработанных эмоций. Предсказуемые чувства. Всё для простака. Проблема истины (и - на отдельных территориях типа России) - правда. По большому счету, правда не нужна, ибо давно превращена в товар, и лишь ее поиски на самом деле подрывают авторитет сообществ.
Мастера второй сигнальной системы нынче слабеют. Это раньше грамотное меньшинство шло в бой против тупого большинства, эффективно его уничтожая. Великие проповедники религиозных истин, поэты, художники, словно стальными прутами пронзали теплый навоз толпы. И многие переставали быть «навозом», тянулись к знаниям, тянулись за умными. Некоторые - совсем немногие - обращались в так называемую «элиту».
Что мне Запад? Там раньше поняли - кидать навоз, не перекидать. Учи, не учи, а все равно тьма дикости будет велика, словно Вселенная. Перешли к консервации, подмораживанию людской бурлящей массы (телек, попса, Интернет, мобильники, море ненужных товаров). Но и процесс «подмораживания» требует ресурса. А его нет. Борьба против большинства в западных демократиях превратилась в борьбу против самого себя. Смотришь фильмы Оливера Стоуна, Копполы, Дэвида Финчера, братьев Коэнов и Вачовски, видишь - жрут сами себя. Всё уже показали, ничего не утаили, а записные пользователи второй сигнальной все зовут нас в светлое завтра самопожирания. В фильме «Советник» Ридли Скотта некая потертая тварь (наркоторговец) размышляет о смерти: «Ее предчувствие, - вещает дядька, - рождает отчаяние. Посмотри-ка на себя в момент отчаяния!» Какое-то время отчаяние человека компенсировалось новыми формами искусства. Ну, а в России всегда была популярна (и желанна!) «радость простых решений». Люблю Родину. У нас остался резерв существования: жизнь без мысли. Вот и православие: счастье не в понимании, счастье в слепой вере. Не думать, в моей стране, - это отделить себя от власти. Резерв для безумств аппарата - великий (есть мы, простой народ, а есть они, ненавистные чинуши). Разумный администратор всегда держит немного пшена в кармане, чтобы насыпать голодным. Но, дав волю бесконтрольности «начальству», простой человек дает себе волю не быть существом социальным. Страшная вещь - ответственность за порученное дело.
Музей Свибловой - для усталых мастеров второй сигнальной. Я - не мастер. Меня, простолюдина, трет, корежит между простейшими инстинктами и сложнейшими мыслями. Не преуспел ни в первой (мало было страстей), ни во второй (слишком много заимствовал) системе. Тут книгочеи насмерть бьются, истончились до белых костей в самоистязаниях, а у меня и это получается только наполовину. Заведение Свибловой - пристань для таких, как я. Пастернак: «Быть заодно с правопорядком». Я же, вроде как, и не заодно. Потому что брожу по фотографическим галереям. Здание на Ордынке, 16, снаружи солидно - серое. Или песочное (уже не помню). Внутри - радостно светлое. Посреди - подушки-кресла. Для полного расслабления. Развалился на мраморном полу и, вроде как, выступаешь «против». Обширная лавка. Книги толстые, захватанные. Берешь огромный фотоальбом, ныряешь в кресло-подушку и можешь рассматривать лучшие фотоснимки Тальбота, Августа Зандера, Ласло Мохой-Надя, Саши Родченко. Подобное времяпровождение в галерее разрешено. Оплата фотосъемки на личную камеру входит в стоимость входного билета. Билет - ядовито-зеленого цвета. Цена - четыреста рублей.