На выборгском перроне старые мужчины и женщины с велосипедами. Велосипеды очень хорошие, да и экипировка - шляпы, легкие удобные рюкзаки - не хилая. Люди смеются. Туристы. Сейчас поедут по карельским лесам. На вокзале, у самого выхода, нас троих останавливает полиция. Сонный Ю.маленький. Я - старый больной и В., тонкий-звонкий. Подумали - наркодиллеры. Самый приличный с виду - В. А я и Ю. маленький - потребители. Забрали в дежурку В. Хотел шуметь, трясти удостоверением. И - не стал. Сидим, ждем. Минут через пятнадцать В. возвращается. Ничего страшного: проверили паспорт, пробили по компьютеру. В. смеется: в кинотеатрах останавливают, на вокзалах ловят.
Солнце и ветер на улицах портового города еще сильнее, чем в Питере. Ю. маленький говорит: хочу есть. Заходим в магазин рядом с гостиницей, которая в восьмидесятые годы прошлого века выглядела суперсовременно. Сейчас здание потускнело, а поставленная перед входом декоративная ладья скандинавского образца совсем почернела. Три литровые бутылки кефира. Пирожки и коржики (очень дешево, девять рублей штучка): «Хорошо,- говорит Ю. маленький, отхлебывая кефир, закусывая пирожком. - Город на граните и сам, как будто вырастает из огромных валунов. Камнями выдавливаются башни». Проходим мимо часовой башни. Потом башня ратуши, и, все ближе пробираясь к замку, выходим к пузатой круглой башне на рыночной площади. Помещение самого рынка также украшено башенкой. Вдали виднеется вполне современное здание - высоченное, первый финский небоскреб, возведенный еще в тридцатые годы прошлого века. Город насыщен символикой. Камни, из которых сложены дома, испещрены барельефами, горельефами - львы, птицы, масонские и христианские символы. Медальоны на стенах домов увековечивают названия фирм, строивших дома, а также имена архитекторов, по проектам которых они были построены. Арфы, луки, лодки, бесконечные гербы покрывают стены удивительного поселения на Балтике. Проскакиваем мимо музея с лестницей, выстроенного по проекту Уно Ульберга. Спускаемся на Замковую площадь. Там расположена старинная булочная, где до сих пор идет продажа особых выборгских кренделей, испеченных по рецептам средневековых монахов. Берем кренделек и съедаем его у подножия памятника основателю Выборгского замка - рыцарю Торгильсу. Всматриваемся в вершину башни Олафа. А там - никого! Работает ли музей? По пустынному мосту подходим к воротам замка, что ведут вовнутрь, прямо сквозь цокольный этаж Комендантского дома. Замок открыт. По булыжной дороге, спирально закручивающейся вокруг белой массивной башни, добираемся еще до одних ворот, а за ними крутая лестница на крыльце взметнувшегося в небеса строения. В утробе каменного исполина тихо и холодно. Голая электрическая лампочка. Женщина в фуфайке и пуховом платке. Билеты на верхотуру по сто рублей. Чугунная лестница цепляется за каменную стену. С трудом, но ползет черной змейкой так высоко, что конца ее в тусклом освещении, проникающем через окошки-бойницы, не видно. Выше - и все страшнее. На самом подходе к узкому лазу на крышу боюсь смотреть в бездонную глубину, трусь спиной о стену. Стена блестит, как масляная. Все посетители стараются прилепиться к поверхности перед входом на крышу. И - воздух, страшный ветер, ставшее огромным и близким солнце, необязательные облака. Страх пропадает. Перевешиваюсь через толстые перила и недоумеваю - башня кажется наклоненной к земле. Отчего не опрокидывается вместе со мной? Полет вниз, удар, и груда валунов вечным памятником укроет навсегда от неусыпного солнечного глаза, что всюду следит за мной. «Э-ге-гей», - орут В. и Ю. маленький в бесконечный кратер над сверкающим серебром залива. Прячусь от ветра на южной стороне. Ложусь спиной на покатую зеленую крышу. Металл - горяч. Над головой, на тонком шпиле, хлопает и рвется под ветром российский триколор, и тонко звенит стальной тросик, что держит знамя на огромной высоте.
