Про то, что старость так знакома,
Узнал, когда она пришла.
Стучалась в двери и из дома
Взяла в полет. И все дела.
А я готов. И мысль простая,
Назло тяжелой голове,
Кружит и будто бы не знает
Про стужу в зимней синеве.
То плоти стон, то сбои сердца,
Гуденье жил и скрип костей…
Нельзя мне сладкого и перца,
А также жженых новостей.
Глаза, как пуговицы-бляшки,
Под красной медью тяжких век,
Фланель залатанной рубашки
С несвежей биркой «Человек».
Стучат суставы, сохнут диски
Меж гаек стертых позвонков.
Друзья утрачены, не близки.
От них ни писем, ни звонков.
В груди-картонке дремлют чувства:
Тряхнешь - и вот они звенят
Копейкой нищего. Не густо
Сквозь дребезг жалкий гомонят.
Разбег тяжел. Мотор изношен.
Пружины сжаты в плоский круг.
Но там, где телом перекошен,
Я смог подняться без подпруг.
Седая старость мне подмогой.
Печаль и память - крылья мне.
Костыль отброшен. Одноногий
Лечу в пустынной стороне.
Все тише звуки обитанья,
Все громче музыка небес.
Я был не раз здесь. В оправданье
Скончался старый. И воскрес.
