Вышел на широкую поляну. Широкие аллеи, украшенные маленькими елочками. С краю поляны огромный корпус еще советской постройки. Однако, окна уже большие, кирпич симпатичный, желтенький. Яркий свет горит только на первом этаже, у администратора. Видна девушка за стойкой. Над ней круглые часы, показывающие время в разных концах света. Наряду с Москвой - Нью-Йорк, Лондон, Париж, Токио. Видимо, желтенький корпус построили в самом конце восьмидесятых, а часы можно было нацепить позже. Москва. Десятый час. Пора возвращаться на ночлег. При подготовке к возвращению главное преодолеть желание не возвращаться. Побродить еще немного. Выжать из оставшихся минуток максимум хорошего.
Однажды на Кавказе (уже был вечер) страшно захотел в горы, которые начинались тут же, за дорогой. И времени мало - а вершины близко. На мне рубашка, брюки, новые полуботинки. В таком виде лезть в гору не стоит. Но хотелось. Когда время ограничено, остро его ощущаешь. Ты просто чувствуешь - сколько это в длительности: послезавтра, после послезавтра. И, вообще - все десять дней поездки. Короче, если не сейчас лезть к вершине, то потом возможности не будет. И я полез. Все быстрее, быстрее. Сгущались сумерки. Срывались из-под ног острые камни, и я чувствовал, как не выдерживают толстые нитки, которыми прошита обувь. Колючки ежевики рвали мои белые штаны, импортную рубашечку. Не оглядывался. Когда оглянулся - понял: возвращаться нельзя. И на хребет не взберешься, а плетенки уже разбиты вдрызг. Все должно компенсироваться личной победой - взглядом с вершины. Рвал спелую, черную ежевику. Губы стали как у сытого вампира, пальцы слипались от ягодного сахара и пыли с камней. Когда путешествие подобралось к концу, в небе взошла огромная луна. На горе дул холодный ветер, и желтая трава текла по ветру, словно серебряная река. Не хватало только волчьего воя.
Когда уже под утро - ободранный, перемазанный соком ежевики - явился домой, то встретил море агрессии (сначала), слез (в середине) и любви (уже, когда первые лучи солнца показались из-за черных вершин). Хозяйкой этой триады матери - женщины - девушки являлась моя жена. Она чуть с ума не сошла, подняла каких-то южных милиционеров, мужиков из кафе. Вооружившись палками и фонарями, местная общественность собралась в горные чащи, разыскивать пропавшего русского. Но тут, под утро, чумазый и рваный, явился я и сказал: «Не удержался. Горы позвали». И мужики не сердились на меня, а налили два стакана вина под названием «Псоу». И потом была уже программа жены в трех отделениях. В конце, когда встречал с моей женщиной рассвет, было ощущение удивительного счастья, покоя. Вот к чему приводит иногда «эффект сжатого времени» - к счастью.
И сейчас, поняв, что надо идти обратно (лес, озеро, дорога, река Истра, усадьба погибшего генерала Кутайсова, аллея, фитнес-центр, корпус дома отдыха), естественно, не повернул назад. Пошел вперед. Кончились дорожки и елочки. Начался лиственный лес. Забор с калиткой. На калитке сигнализация. Давил кнопку. Минут через пять сонный голос спросил: «Кто?» Я ответил: «В «Снегири». «В «Снегири» по дороге вниз. Если пойдете здесь, то попадете в овраг. Из него не выберетесь». Понимая, что дело к ночи, уже почти побежал обратно. Успел забежать к администратору-девушке позднеесоветского туристического корпуса. Сонная, из-за воспаленно горящей настольной лампы, она подтвердила правильность выбранного мною маршрута: «Минут сорок еще», - промямлила администратор и широко зевнула. На дамбе, из-за которой возникло озеро, - задержался. Поперся вкруговую. Думал, выберусь оврагом быстрее, да затормозил. Что-то пырхнуло резко, прямо из-под ног. Широкий прыжок и гибкий хвостик. Зверек поскакал по воде, словно по суше. Оказалось, поверхность озера сковал ледок. Зверек (может, хорек) отдалялся стремительно. Взял палку. Кинул на воду. Лед проломился. Дрына ушла в темную воду. Луна осветила маслянистое пятно, расползавшееся поверх тонкой пленки льда.