Пустопорожние мужики - соседи по купе - пили с утра кофе. Много и дорого (чашка - сто рублей). Запах кофе и разбудил меня. С чувством удовлетворения положил в сумку оставшуюся полбутылки квасу и три канашско-магнитовские ватрушки. Мол, вот она, бережливость простого народа, едущего в столицу по неотложным делам. В связи с Крымом первое неотложное дело - Донской монастырь. Хан Гирей из Крыма прискакал, увидел передвижную русскую церковь и, после больших потерь, отступил. В крепости-каталке (Гуляйполе) была древняя икона Донской божьей матери. Ею, якобы, освятили войско князя Донского перед Куликовской битвой, и долгое время святыня пребывала в монастыре.
Начало вялотекущей гражданской войны, ознаменованное очередным присоединением Крыма к России, в обязательном порядке должно быть отмечено посещением места позорного бегства крымчаков. Ступил на платформу в черном английском плаще. Сухо. Холодно, и из-за легких туч вот-вот выглянет солнышко. Расстегнул английское изделие, распустил по груди бело-черное кашне. Автобусы в подмосковные «Снегири» уходят в семь. Время есть. Удивительно, но в брюхе Казанского вокзала, там, где обычно копошится дикое количество народа у касс на входе в метро, почти пусто. Неприятность, появившаяся при Собянине, - при Лужке билет в подземку стоил 25 (чуть позже - 28) рублей. Теперь выкладывай чуть ли не полсотни (за одну поездку - сорок рублей). Московская власть сдурела (надо было москвичам все-таки голосовать за Навального). Гражданская война у ворот, а они - сорок рублей.
Мне на Шаболовку. Вываливаюсь на улицу, и вот тебе первое чудо - знаменитая башня новатора Шухова. Если бы Шухову дали денег, то город Нью-Йорк и Эйфелева башня показались бы детским лепетом. Уменьшающиеся в диаметре железные круги решительно уходят в заоблачную высь, поддерживаемые тонким плетением стальных арматурин. Сочетание странности объекта и его удивительной прочности и воздушности делает Шуховское творение прямо-таки любимым ребенком воздуха. Тут и солнышко освободилось от оставшихся тучек, засияло бодро, да так, что свет его, попадая в гигантскую Шуховскую башню-спираль, придал всей конструкции шутливо-детский характер: солнце в сетке. А внизу я - черный, солидный, преисполненный важного исторического содержания. Иду в Донской, желая своей стране успеха в Украине. Честно говоря, Донской монастырь не так изящен, как Новодевичья обитель. Хотя стены и выше, и мощнее, да и территория посолиднее. Не зря именно сюда свезли обломки горельефов с Храма Христа Спасителя. Но судьба передвижной крепости преследует этот памятник уже несколько столетий. То «вверх», то «вниз». В конце шестнадцатого века Федор Иоаннович монастырь основал. В смутное время гетманы его разорили. Воссоздали при Алексее Михайловиче (там цари молились), да в конце восемнадцатого века дурость народная затопила монастырь по самые башни. Чума. Амвросия - епископа - чернь прикончила здесь же, в монастыре. Он, видите ли, припрятал икону Донской божьей матери. А как не убрать раритет? С одной стороны прут больные да заразные. Икону лижут. Надеются выжить. С другой стороны здоровые прут, и тоже со слезами и соплями, надеются не заразиться. Грамотный Амвросий понимал - дурдом. Заразно-спасительный образ убрал. Надо понимать: извечно темная толпа народа не за то обиделась, что спасения ее лишают. Ее обидела демонстрация священнослужителем грамотности и ума. Мол, ты себя считаешь мудрецом, который народец глупый спасает - так получи же! И не стало Амвросия. Потом Наполеон. И второе чудо. Странная история с могилой патриарха Тихона (Белавина). Не верил простой народ, что Тихон лежит в Малом храме. Вскрыли могилку, а косточки на месте. Перенесли в Большой храм. Там теперь косточки лежат, в большом ящике, позолоченном, в северном крыле иконостаса.
Чека работала. Архиепископ Григорий, из Свердловска, здесь же, в Донском, укоренил свой «Временный Высший церковный совет». И, в этом месте успокоения русского родовитого дворянства, устроили обширные колумбарии, свозили трупы расстрелянных по приговорам судебных троек. Неспокойное, одним словом, место. Впрочем, и Новодевичий с царевной Софьей и стрелецкими трупами - не лучше. Однако такова наша история. Таков я сам, если меня тянет на эти могилы.