Хоть и мрачный город Питер, а и он обрастает цветастыми легендами. Чем севернее город, тем причудливее сказания, украшающие его постное существование. Будто бы приехал царь Петр на Енисаари, финский остров. Вырубил две полоски дерна, да и сложил их крест-накрест. Заявил - здесь быть городу. Так это было или не так, но с маленького финского острова в устье Невы, там, где река разбегается на три рукава, начался великий город. Место у желанного моря было уж больно удобное. Сначала на Енисаари заложили крепость. Француз Ламберт предложил бастионную систему. Шестиугольник. Куртины (изначально земляные) соединили Нарышкин, Меншиков, Головкин, Трубецкой и Зотов в бастионы. За постройкой первого каменного укрепления наблюдал сам Петр.
Очевидно, что никаких красивых историй с державной волей, крестами и финнами не было. Вопрос о городе решался на военном совете, поскольку, пока на Ладоге строился молодой русский флот, остров Енисаари должен был быть превращен в мощный фрегат, вставший навечно в устье Невы. Система строительства варварская: десятки тысяч солдат и крепостных да принуждение Меншиковых и Нарышкиных (тогдашних олигархов).
Триста лет прошло, а мало что изменилось: десятки тысяч мало оплачиваемых рабов да принужденные Потанины и Дерипаски - вот и получилась зимняя Олимпиада в Сочи. Однако год спустя крепость-фрегат уже стояла, неприступная, на страже русских рубежей. Сто пятьдесят орудий выглядывали хищно из бойниц. А флот на Ладоге все строится. Запустили второй неподвижный боевой корабль, на острове Котлин. Там возводили стены, рыли каналы, обустраивали доки. Угроза нападения с моря была, в основном, ликвидирована. И как же не быть противоречиям в русской истории! Десятки тысяч угробили на строительстве (и это в памяти народа отложилось на века). Но, и дело сделано. И неплохо. Как и этого не запомнить народу! Практическая и весьма полезная цель достигнута. Выходит, народ может долго-долго терпеть над собою издевательства, если в итоге получается полезное дело. Да и сам сатрап-насильник корежится вместе со всем народом. С ним воюет. На родине гибнет от непосильных трудов, не нежится на пуховых перинах. Тут же и Доменико Трезини. Коль много народу погибло - нужен Петропавловский собор, чтоб была достойная могила для царя-созидателя. В 1733 году взметнулся золотой шпиль в серо-невское небо, и вся крепость стала называться Петропавловской. Петр умер. Положили его под плиту в соборе, а крепость стала хиреть. На бастионах строили ветряные мельницы, а внутри твердыни растили капусту да солили рыбу. Все ж-таки в 1740 году крепость одели в камень. Появились Иоанновский и Алексеевский равелины.
Будучи студентом, к Петропавловке, на пляж, ходил со стороны Кронверкского моста и Алексеевского равелина. Теперь, одолев Троицкий мост, пробираюсь к собору через Петровские ворота через Иоанновский кронверк. Слева - Инженерный дом, а справа казармы, караульные помещения и двухэтажное здание Казначейства. Центральная аллея крепости - изумительной красоты. Справа - творение Трезини. Слева - Комендантский дом. Ботный домик, площадь, приземистый Монетный двор. Осенью, в начале октября, деревья по краям аллеи горят желтыми листьями. Если проходит дождь, то вся эта красота отражается в тусклом зеркале асфальта. Уродливый Шемякинский памятник царю Петру. Как бы символ России - голова маленькая, тело - нелепое, большое. Так описывали мастодонтов: головенка и гора мяса. Удобная добыча для хищных динозавров. Напрашиваются и иные смыслы. Крепость - военная твердыня. Превращена в балаган. Только Монетный двор до сих пор хранит элементы державности. Там делают государственные награды, «бьют» металлическую деньгу. А так - могилы царей да не признанное место окончательного успокоения царя Николая с семьей. Тут же - выставки исторических восковых фигур, экспозиция древних механических устройств, ужасы петровского Петербурга - в изобилии, а уж у входа на просмотр средневекового пыточного инструментария - большая очередь. Народа много. На шестой день нового года ленинградцы, наконец, проснулись.
Мимо тюрьмы Трубецкого, мимо задней стенки Монетного двора пробираемся в Зотов бастион. Там - пусто, и только эхо проносится меж высокими стенами. Это мы разговариваем с М.
