Стала нравиться Изабелла Юрьева. Поет под рояль. Голос чувственный. В 97 лет пела, а Кобзон носил ее на руках. И я бы понес, за те романсы, что классно исполняла певица. Русский романс таинственен, не определенен. Вроде бы все хорошо: мужчина влюблен, женщина млеет, но отчего-то необходимо расставаться. То ли он сильно влюблен, то ли в ней не любовь даже, а страсть, и терпеть ее никак невозможно. Исполнитель ничего не объясняет, чем началось, чем закончилось, и куда едет ямщик, и с какой стати он помер. Накал чувств есть, но что из этого вытекает - непонятно. Так и в Москве. Что-то подозрительно непонятное в архитектуре. И крайне неясная ситуация с населением. Раньше говорили: москвичи очень гостеприимны. Это, конечно, преувеличено. Особого гостеприимства в столице не замечал. Но то, что происходит сегодня, - мрак. Сколько ни брожу по улицам огромного города - ни одной улыбки. Сегодня, например, понедельник, и лица у публики откровенно злые. У меня тоже лицо не слишком приветливое, но зверства-то нет. А тут, гляньте-ка на пожилых тетушек. Словно шибко недобрый скульптор вытесывал на этих лицах живописные морщины, собирающиеся в неприятный пучок презрения и ненависти. Во вторник злобы меньше. Выходные (и похмелье) прошли. Надо идти на работу, и с этим ничего не поделаешь. Многим на работу не нужно. Своеобразные русские рантье - существуют за счет того, что сдают в наем квартиры. По вторникам - равнодушие. Сдохнешь - так и будешь валяться, пока не подберут мусора. В среду сдувает равнодушие. Все раздражены - ценами, начальством, толпами в метро. Особо буйствуют пожилые - день жалоб, запросов, писем в редакции газет и на телек. Пресловутые лавочки у подъездов и детские площадки. Занятны, в основном, женщины. С лиц выплескиваются искорки ярости. В четверг все погружены во внутренние ощущения - близятся выходные. Надо подумать, чем их занять. В пятницу москвичи позволяют себе улыбаться. В этот день в мало занятой Москве (фабрик и заводов нет) вообще никто не работает. Куда-то тащится тоскливый поток машин. Пробки. По пятницам страшно пьют. Буквально нажираются. В благостную субботу - опохмелка, стирка белья, телек. По улицам никто не бродит (если только в центре). Развлечение - шопинг. А в воскресенье - ощущение новой рабочей недели. Все по своим норкам, за стальными дверями, железными решетками. Настоящий человеческий планктон, жидкий супчик без мяса и перца. Люди, по квартиркам, снова погружены в себя и слегка агрессивны. Гоголевская «Русь - птица-тройка» сдохла, никуда не движется. Ужасный обморок столицы. Огромные усилия манипуляторов по поддержанию людей не в состоянии народа. Семнадцать миллионов биомасок.
Говорят, революции происходят в центре. Нынешним днем перевороты в столичных городах, наоборот, завершаются, угаснув и утухнув. Материальные амбиции заканчиваются местечком в банке. Общественные притязания вьются в коридорах Госдумы. Зачем богатенькие отправляют детей на учебу в Швейцарию? В Швейцарии русский мало кому нужен. В Москве его ждет форменный костюмчик и место в закутке у компьютера. В подземном переходе рыщут негры. Один сунул мне рекламку: фирма «Елизавета-Премиум». Агентство домашнего персонала. Требуются няни с опытом работы. А также - управляющие, повара, водители, гувернантки, домработницы и, почему-то, семейные пары. Эти-то зачем понадобились в «Елизавете-Премиум»? Маленький, тощий арабчонок дает мне бумажку. На бумажке - галерея «Ореадна», система подвески картин. Продажа и монтаж. Обещают сменить экспозицию быстро и легко. Ага! Морду набьют - вот уже иная экспозиция. Давно нацелился в Музей архитектуры им. Щусева. Музей закрыт. На подоконнике проспект новой выставки - «Новое пространство». К участию приглашены: Маргарита Гуччоне, Джулия Косте, Джованни Карневели, а также некто Сергей Чобан с Петером Шмалем. Люди из мира архитектуры. В следующий приезд постараюсь попасть в это «Новое пространство». Дома - и сухо. Здания - и отсутствие людей. Как в русских романсах: всего много, а зачем - непонятно.
В Доме книги два седых мужика спорили об Украине. Проходя на второй этаж, услышал: «Ты, Николай, ничего мне не говори. Украина развалится. Никакое православие не поможет». Купил Сарнова. Поспешил к библиотеке Ленина.