Троллейбус - и никто не любит ездить, сидя спиной по направлению движения. Чуть появляется возможность, вскакивают, пересаживаются на сиденье лицом вперед. Если дорожка от снега вычищена не очень равномерно (в середине проскоблена до асфальта, а по бокам чуть-чуть беленький снежок) - все-все будут идти именно по узенькому проходу в центре. Человек разобран на мелкие инстинкты, предпочтения, порой весьма странные, но всегда направленные на увеличение малюсенького комфорта, особенно личного. Как-то так получается, что девяносто девять процентов, в малых своих хотениях, абсолютно похожи на окружающих - и вот многочисленные толпы одинаково ходят, ездят и отдыхают. Важно внутреннее убеждение в неповторимом собственном выборе. Не дай бог, сказать простаку, что он, тютелька в тютельку, повторяет действия своего соседа, субъекта весьма тупого. Проблема общественного устройства - засунуть весьма непонятное явление человеческой жизни - волю - в малюсенькую лоханку мужского или женского тельца. Пусть человечек думает, что это только его воля, что только он властен поступать так, как хочет. Здесь-то его и берут тепленьким. Дурачок уверен - мое решение, а за занавесочкой хитрецы хохочут: «Ну, и дурак же!» Крайне редко огромным массам людей кажется, что басни о личных, волевых решениях - всего лишь басни. Что есть воля мира, которая гнет и ломает людишек с непонятными целями и в непонятные стороны, она беспощадна и, проносясь над головами человечков, лишь слегка дышит сквознячком великой стужи. Через мгновение миллионы голов полетят с плеч (а может, и не полетят, людям знать это не дано), но единицы из оставшихся в живых, наконец-то, додумаются: дух истории. Про этот страшный дух Гегель все пытался рассказать в ходе своих несуразных лекций студентам. Только кому это было нужно! И тогда случаются войны. Совершаются революции. Кометы и астероиды летят к земле и могут ее уничтожить не только снаружи. Важнее (и страшнее) те ядра, что летят в живое тело человечества из глубин людского существования. Дохнёт дух истории, дерябнет кувалдой в самое слабое, больное место расчлененного социального общества - и останется от социальности лишь одна, одинокая надпись на заборе: «Здесь был Вася». Древние люди были предусмотрительны: культ предков, племенные традиции, фольклор и ритуальные танцы. Знали - астероид безумной воли все равно шарахнет. Обитатели пещер стлали соломку - сакральные заклинания оттачивались столетиями, и не одному индивидууму становилось легче, а всему племенному братству. Мистические традиции, как смазанные деревянные катки, подкладывались на пустынную землю, чтобы, когда попрет из неведомых глубин раскаленное ядро волн, так пусть катится к онемевшим марсианам комочек. Наивные думали - неизведанное пойдет по их жалким жердочкам и подслеповатым огням. Общество будет знать, какое незащищенное место подставить так, чтобы сгинуть быстро и не больно. Любая молитва - не духовный ли это поиск хоть каких-то опознавательных сигналов о приближении неведомого из подземелий внутреннего космоса? Ударит (а ударит неизбежно), конечно же, с той стороны и с такой силой, какой никто не ожидает.
Иду по коридорам, залитым светом. Пустынно. Фотоэлементы, при твоем приближении, услужливо распахивают двери. Огромное продолговатое пространство. Лифт - на нижний этаж. Ресторанчики. Один - корейский, а у входа, в деревянных коробочках, на алом, пузатые бутылочки с чем-то коричневым. Золотистые корейские завитушки. Увидел сразу - 40°. В ресторанчике - красное дерево, бамбук и рисунки тонкой акварелью. В подземной галерее вообще множество картин. Яркие, порой вызывающие, с явным налетом гламура. Виды Москвы и отчего-то много морских пейзажей - прибой, пена, скалы. Заведение, в белых занавесках и скатертях, со странным названием «Веселый Арлекин». Изобретательны некие торговцы. Странички старых английских журналов. Вырвали страничку, а там фотографии молодых «роллингов». А вот юные «Black Sabbath». Всю эту ветхость шестидесятых забрали в роскошные рамки - и под стекло. На журнальных страничках - черные каракули (есть там даже автограф футболиста Бекхэма). И вот вам - сто пятьдесят тысяч рубликов. Немного постоял, полюбовался молодым Оззи Осборном в круглых черных очках. Все-таки в шестидесятые Оззи был еще красавцем. Понимаю - и кривые небоскребы, и странички отрытых на помойках журналов - последнее усилие человечества не сдаться перед наползающим великим ударом астероидов, внутренних и внешних. Разломаны традиции, разбиты культы, растоптано социальное понятие священного. Человечество вопит: пощади нас, великое неизведанное. Мы принесем тебе в жертву все, что было разумного, цельного, стройного, сердечного, теплого, что сумели мы сделать за краткий миг разумной истории. В этаких гламурных местах обитают смелые люди. В той же лавочке, с автографом Энди Уорхола, целая выставка маечек с вызывающими картинками. Вот бессмертное заявление Познера: «Государственная Дура» - и воспаленный мозг. А вот детские фотографии Вовы Путина и Димы Медведева. Медведев говорит, якобы, Путину: «Владик, попей лимонадик». Маечка белая. Глазенки Вовы и Димона детские, наивные.