Писания Дюма отца о Пушкине противоречивы. Узнав о расправе над декабристами, Александр Сергеевич тут же, если верить французскому романисту, разразился стихотворным обличением Николая-царя. Стихотворец будто бы написал: «Еще все-таки я надеюсь на коронацию: повешенные повешены, но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна». Царь же вызывает в Петербург. Пушкина охватывает страх. Считает - царь узнал о его сочувствии декабристам. Приезжает во дворец, а вместо гнева - милость. Во время следствия в бумагах арестованных обнаружили письма поэта, в которых он отказывается от участия в заговоре. Николай, обрадовавшись, делает Александра Сергеевича придворным летописцем. От Пушкина ждут повествования о Петре I. Но, опять двадцать пять, вместо истории царствования Петра появляется «История Пугачевского бунта», и так до бесконечности. Нам, в России, о Пушкине нужно говорить определенно: поехал из Михайловского в Питер, к восставшим друзьям, но помешал заяц, перебежавший дорогу. А у Дюма выходит, был не один заяц, а три. Да еще какие-то письма. В общем, поэт в России был великий, но были там и нюансы. Дюма - типичный продукт западного скептицизма. К тому же, страшный индивидуалист. Все, кроме себя, любимого, подвергает сомнению. А знаменитые «Три мушкетера» вовсе дарвинское «Происхождение видов», только изложенное в упрощенной форме, для потребления широких народных масс, научившихся недавно грамоте.
Казанский Кремль противоречив, как повествование Дюма-писателя о Пушкине-поэте. Подозреваю, что сделано это намеренно. Например, памятник зодчим Казанского Кремля. Русский в шапке, татарин чуть ли не в чалме. Мол, православный и мусульманин (оба мастеровитые и, естественно, гениальные) для боевого укрепления, которое с великими жертвами и упорством было захвачено русскими и иными народами, имевшими претензии к прежним обитателям Казанской цитадели, сделали одинаково много полезного. Русские, частично с иными народами, это укрепление сначала порушили, чем обеспечили великий толчок к развитию России. Защитникам тогдашней Казани трудно полюбить царя Ивана, и никакого ощутимого прогресса этот остаток Золотой Орды, после уничтожения Казанской стены, не ощутил. История этой самой великой Орды практически закончилась после знаменитого Казанского похода. И, кстати, артиллерией в этом походе заведовал иноземец с Запада. Не натуральный этот памятник двум зодчим - русскому и татарскому. Идеология монумента не та. Классовое содержание отсутствует. Раньше - марксизм-ленинизм, интернационализм, общая земля и заводы, фабрики. Тут как раз памятник Мусе Джалилю (прекрасный, кстати сказать, монумент). Татарин и русский - рабочие Казанского вертолетного завода - братья навек - это понятно. Но, делать вид, что ислам сольется с православием и послужит платформой братства двух народов - вряд ли. Кул Шариф и Благовещенский Собор на одной площадке - это только пока хорошо. Потом, вполне вероятно, может получиться не очень. Православный храм, а напротив - раскопанные фундаменты, то ли могил, то ли дворцовых построек казанских ханов. Да еще тут же, в помещении бывшего культового христианского сооружения - музей татарской государственности. Маковка, что венчает этот музей, без креста. А крест-то был! Сама мечеть - новодел, подобно лужковскому Храму Христа. Спорили два президента: Шаймиев и Ельцин - что быстрее построится - мечеть или храм. Успели, кажется, одновременно. Что за сила толкала Шаймиева к постройке мечети? Ведь обошлось это сооружение в четыреста миллионов рубликов! Ислам - религия довольно далекая от православия и, вообще, от христианства. Мусульманин - человек слова. Слово для почитателя ислама - это первая ценность и высший авторитет. А у христианина - образ. Рисуют Бога, его мать, Страдальца и различных животных. Христиане умудрились даже Дьявола изобразить. Какова фантазия! Какой безбрежный разврат духа! В исламе - лишь Коран. Его дух и буква. Никаких церковных хоров и музыкантов. Лишь черный камень Кааба в выжженной пустыне. Внутри Казанской Кремлевской мечети по стенам - суры Корана в золоченых рамках. Бело-серый мрамор. И - изумительной красоты цветы на изразцах. Пускают и женщин, но только на балкончик. Сверху виден огромный зал для молений. Растительный орнамент по стенам, и никаких тебе жанровых зарисовок. Благоговейная тишина и заросли чудесных цветов.