В харчевне прохладно - кондиционеры. Дверь красного дерева закрыта и не дает длинным листьям пальм, что стоят у входа в кадках, проникнуть внутрь помещения. Что-то вроде британских задумок, оттого в месте, где сидим с В., большой штурвал парусного судна, толстые канаты и военно-морской флаг Английского Королевства. Перед В. маленькая чашечка ароматного кофе, рюмка, в рюмке темно-янтарный коньяк. Себе заказал ледяной минералки. Волнами наползает искусственная прохлада.
Хитрый дядька Пришвин всю ненависть к новой жизни вложил в великолепное описание природы. Двое их таких, спрятавшихся в Мещере да в Елецком уезде. Страшные люди. Кто-то точит ножи булатные да пускает их в ход. Эти же оттачивали мастерство писателей, превращая его в оружие пострашнее ножей. Пришвин украдкой писал дневники. Их опубликовали, и стал ясен масштаб бедствия, которое случилось бы, пусти он свой разяще острый язык писателя в ход. Но - таился, остужал язвительный клинок в холодных водах орловских речек. Бунин (страстный был человек) - не выдержал. Вскинул дубину своего таланта, не удержавшись, хрякнул «Окаянные дни», да и покинул Отчизну. Паустовский да Пришвин терпеливее были, выносливее. Чистые террористы-подпольщики. В дневниках 17-го года Пришвин и эсера Чернова огрел, а всего пуще русский народ. Не могу, говорил, сажать капусту и огурцы. Вырвет сельская ребятня, потравят коровы, которых специально будут пускать на пришвинский огород. Во власть крестьяне идти сами не хотят. Посылают туда ворье и жулье. «Почему так?» - удивляется Пришвин. Нет, говорит, у русского человека «инстинкта власти». «Власть», что холодный ветер на наши теплые, унавоженные подворья. Есть в селе урядник, да какая же он власть? Он всему селу кум и брат. «Власть» же - дело чужое. Для пришлых, лихих людей. Варяги вот. Теперь вот - большевики. Кто лучше всего демонстрировал «волю и власть», того и выбрали. Тот верх и взял. А потом народ промеж собой эту власть крыл злыми частушками, да поговорками забавлялся. Пришвин: любая власть в России народу чужда, жестока и только в таком виде народу понятна. Всяких Годуновых да царей Александров – на кол, на нож, к стенке.
Вот я, в шортах и запаренный, источаю тепло, как истинный представитель народа, а меня окатывают потоки холодного воздуха из металлического холодильника. Кафе - напротив здания морского вокзала. Когда-то оно было белым. На стене мемориальная доска: порт строился с 1887 по 1902 год. Этим делом занимался Александр Львович Бертье-Делагард. Был он генерал-майор, инженер, геолог, нумизмат, общественный деятель. На стенах здания - серые потеки, что остались после зимних ветров и дождей. Кое-где плиты отлетели. Старый кирпич выглядывает из рытвин. В Неаполе белоснежный морской вокзал строил «общественный деятель» - Муссолини. Но там морские лайнеры до сих пор швартуются у причалов. В Ялте никаких морских судов нет, а на первом этаже идет торговля всяким китайским товаром. Лавки есть - покупателей нет. Выход на причал закрыт на большой висячий замок. Поднимаемся с В. на второй этаж здания. Пустынные коридоры. Двери еще с семидесятых годов прошлого века, когда-то желтые, теперь заляпанные, грязные. Надпись: «Таможенный пункт». А еще: «Инспекция по маломерным судам». Одна дверь распахнута. Жарко, и ветерок колышет по столам бумаги. Кипит чайник «Тефаль», все никак не успокоится. Темный коридор заканчивается раскалено-белым силуэтом двери. Выход на пустынную балюстраду. Две женщины в синей униформе - курят. Между бетонными плитами огромной площадки пробивается травка, а у стен сиротливо жмутся березки. Откуда они здесь? В. спрашивает у таможенницы-инспекторши (коньячок действует) - когда причалят корабли. Женщина смотрит раздраженно. Одна говорит: «Корабли уплыли. Уже давно. Идите отсюда. Нечего болтаться». Я - мстительно: «У вас «Тефаль» сломан. Кипит, не отключается. Будет пожар. Другая тетка: «Хорошо, если бы все здесь полыхнуло». Однако поспешили в кабинет. Напротив мемориальной доски Делагарду - туалеты. Такие белые, передвижные кабинки. Старушка - с взрослых - две гривны. Дети - одна гривна. В Ялте платные туалеты и вода - существенная статья дохода. Питьевых фонтанчиков - ни одного. Зато через каждые пять метров лотки с холодной газировкой. «Не сдадимся мелкой буржуазии. Сэкономим четыре гривны. Не посрамим памяти генерала Делагарда, справляя естественные, весьма интимные надобности рядом с его светлым именем». В.: «Туалет поищем и найдем, на халяву».
