Если ты против ситуации, когда сделал хорошее, а сам остался с неприятностями, то лучше предвидеть это заранее, стараться избежать. Вовремя уйти в сторону от надвигающейся просьбы. В итоге свести к минимуму общение с людьми. Скучновато, но есть книги и музыка. И никаких просьб. Особенно денежных. Ни Олег, ни я, ни тем более Миша не занимали друг у друга деньги. Мы знаем, что такое денежный вопрос между родственниками. Если дело серьезное, то лучше уступить. Когда речь шла о дальнейшей жизни Миши, мы с Олегом, не раздумывая, приватизировали отцовскую квартиру, продали ее и купили взамен квартиру в Ленинграде, в которой мама теперь живет с Мишей.
А если бы не подарили Мише свои доли в квартире? Миша бы в Ленинграде жилье снимал, а мама, старея, прозябала бы одна в огромной пятикомнатной квартире. Оплачивать по нынешним временам такую жилплощадь она бы была не в состоянии. Хорошо, что жены наши не воспротивились сделке. Как раз по этим важнейшим материальным вопросам жены обычно скандалы и поднимают.
Подобные подходы к жизни я отрабатывал на опыте, данном мне Андреем. Он был человек конкретный. Есть цель. Ее нужно достичь. А уж средства – дело десятое. Подвернулся под руку Игорь, будем использовать Игоря. Подвернулся дядя Юра с ботинками, будем иметь дела с ним.
Но вот когда настал момент, и на кухне появилась Андрюшина жена, никаких привычных вопросов - «Ну, как тебе моя жена?» - не было. Я почувствовал, что Андрею неловко. Про качество колбасы спросил, а про то, какова жена, спросить не может. Скажем так, жена была полноватой, некрасивой женщиной. Бывает, конечно, и такая любовь (вдруг женщина – душевный, добрый человек). Здесь я любви не почувствовал. Дорого обошлась Андрюше его прописка в Москве. Я такой выбор – между красотой и материальными благами – всегда буду делать в пользу красоты. Во всем остальном, не главном, буду уходить, увертываться, приспосабливаться и изголяться. Но в главном решу вопрос фундаментально – раз и навсегда. Вступлю, так сказать, в неизбежное жизненное противоречие. Все равно придется вступать в противоречия. Надо вступать по существу, в пользу красоты, нужной мне. Андреевские подходы не по мне. Впрочем, Андрею мои размышления были до лампочки. Он почувствовал, что мне его жена не понравилась. Но до сих пор живет с этой женщиной.
В Москве, при институте, Андрюша задержался недолго. В конце 80-х он выехал с тургруппой в Эквадор. Обратно уже не вернулся. В Эквадоре жил его давний друг, с которым они вместе учились в аспирантуре. Этот латиноамериканец был сыном какой-то шишки. Он-то и помог невозвращенцу устроиться преподавателем в столичный университет.
В Эквадоре Андрей прожил несколько лет, выучился отлично говорить по-испански, но как только представилась возможность, перебрался в Техас, а оттуда в Даллас. Выучился английскому языку и больше десяти лет трудился на огромной фирме, создающей программное обеспечение. Трудился рядом с китайцами и индусами.
Недавно Андрей получил «зеленую карту» и перевез в Америку жену и дочь. Переехал в Нью-Йорк. В пригороде взял в кредит домишко. Работает теперь уже в маленькой фирмочке. А в Нью-Йорк перебрался, как он сам говорит, из-за дочери. Вроде как нашел для нее хороший колледж.
Моя мама «раскусила» Андрея. Приехали они с отцом из Болгарии, привезли с собой болгарские деньги – левы, совсем немного, остатки. Андрюша спер денежку. Как-то спокойно мама сказала ему: «Андрей, левы ты взял. Взял без спроса. Так что лучше верни». Андрюша беспрекословно вернул. Мама ничего никому не сказала взамен этой добровольности.
Мой брат Олег, будучи в 2001 году в Америке, звонил Андрею. Они поговорили по телефону. Здесь же, дома, мы видимся регулярно. Раньше сильно выпивали, и подвыпивший Андрей рассказывал мне, как он любит Россию и не любит Америку.
В Америке он мелкий служащий. Денег привозит немного. Гуляет в том числе на деньги своего зятя, Маринкиного мужа, который владеет в Чебоксарах двумя магазинами. И, как дядя Рэм, совсем поседел, располнел, как будто стал меньше ростом.
Пятидесятилетие он справлял дома, в Чебоксарах. Заказали пароход, поплыли на острова. Были все знакомые Андрея. Компания довольно чужая. Маринка говорила, чтоб не налегали на вино, а налегали на водку. Андрюшина жена была здесь же, сидела тихо, в уголке, не рядом с Андреем. Хорошо выпив, он потребовал, чтобы она хоть что-нибудь сказала. Она сказала три слова поздравления и снова затихла, спряталась в свой уголок. Мы же с братом и Игорем Елизаровым, Маринкиным мужем, выпив, гоняли по Волге на больших резиновых моторных лодках, которые спустили с корабля.
Было это два года назад. С тех пор я Андрея не видел. Говорят, он приезжал в прошлом году на 80-летний юбилей Нины Ивановны. Но меня на юбилей не пригласили, как и моего брата. Видимо, справляли это все по-семейному, тихо (наверное, Елизаров мероприятие спонсировал скудно).
Андрей очень любит сестру. Бывало, кто-то обидит ее во дворе, он тут же выскочит и отомстит обидчику. Страха не знал. Налетал на ребят, которые были здоровее его и старше. В этих схватках часто бывал бит, но это его не смущало.
Однажды пацаны попали Маринке в ногу из самострела. Попали сильно. Пошла кровь. Так он взял два своих самострела в каждую руку, выскочил и буквально врезался в группу из 4-5 пацанов, обидевших сестру. Выстрелил, бросил самострелы и тут же ввязался в безнадежную драку.
Пацаны были разъярены. Оба выстрела попали и попали больно. Сначала они растерялись от такой наглости, а потом прижали взбешенного Андрея к земле и начали методично избивать. Попинав хорошо защитника, они, вяло пересмеиваясь, пошли в соседний двор. Андрей полежал на земле, медленно встал, весь в пыли, с сухим, грязным лицом. Изо рта текла кровь. Поплелся домой. Рядом понуро тащилась Маринка. На месте расправы остались лежать два изломанных самострела.
