С друзьями у меня «напряженка». Немного их было. В школе – три человека. В университете – один. Но это были друзья, отдельные от домашних. А «домашний» у меня был один – Андрей. И «школьные» друзья никак не соприкасались с Андреем.
Была еще Маринка, но она была маленькая. Они с Олегом были почти ровесники и все время возились вместе. Однажды у Разумовых дома они разбили в спальне кровать. Прыгали на нее со шкафа. В итоге в матрасе повылезали пружины.
Гарнитур был добротный, и вот самая главная часть была разбита вдребезги. Разумовы не стали поднимать шума, требовать материальных компенсаций. Дядя Рэм повез кровать в мастерскую – перетянуть матрас, укрепить деревянную основу. Кровать чинили долго, а Разумовы в это время спали на диване.
Отцы жестоко наказали прыгунов. Рэм Тихонович выпорол Маринку. Папа – Олега. Как папа наказывал Олега, я видел сам. Как наказали Маринку, рассказала нашей маме Нина Ивановна, а затем и Олегу сама Маринка. Олег и Маринка, выпив, спорят, кто был зачинщиком этих прыжков. Что касается денег – то об этом не было ни слова.
В середине 70-х материальное положение Разумовых резко пошло в гору. Дядя Рэм перестал слушать советы моей матери и прекратил попытки защитить диссертацию. Не стал он и главврачем. До самой смерти оставался заведующим хирургическим отделением. Получил звание Заслуженного врача РСФСР (Заслуженного врача Татарии и Чувашии он получил еще раньше). Он и Нина Ивановна говорили родителям, что лучше останутся в той ситуации, в которой им и сейчас неплохо. Нина Ивановна заявляла спокойно: «Рэм режет и режет. Режет хорошо. К нему вон из Москвы ездят лечиться. Всяких с диссертациями много. А ты попробуй сделать операцию так, как делает Рэм. Таких немного. Вот пусть он этим и занимается». Дальше шел текст про руки дяди Рэма. Текст моей матери.
Рэм Тихонович был нужен в городе всем – и начальству, и простому народу. Кто не знал в Новочебоксарске хирурга Разумова! Все знали. У всех он кого-то лечил. Лечил он пациентов из самой Москвы. В Новочебоксарске при советской власти простые люди (химики, энергетики, строители) зарабатывали ничуть не меньше, а то и больше начальства. Отблагодарить врача за хорошее лечение могли от души.
Насчет выпивки Рэм Тихонович был сдержан. Несли и несли. Одного коньяка (сам видел) у Разумова было бутылок сто. В начале 80-х появились хересы, ликеры и настойки иностранного производства.
Будучи уже студентом, пришел в гости к Разумовым. Дома были Андрей и дядя Рэм. Они обрадовались, что теперь нас стало трое, и Рэм Тихонович откупорил большую бутылку кипрского ликера – с ангелочком на этикетке. Ликер мне чрезвычайно понравился.
Разумовы купили автомобиль - ушастый «запорожец» красного цвета. Довольно быстро они сменили его на «москвич». Начался период разумовских путешествий по стране, в основном к морю. Они завели фундаментальный гараж. У них появились такие же друзья-автомобилисты.
Из нашего дома Разумовы переехали в новый, в котором квартира была уже не трех-, а четырехкомнатная. Переехали – поменяли мебель. Никаких кроватей с панцирными сетками. Книжные шкафы, заставленные дефицитными подписными изданиями.
Мы, Моляковы, и мечтать не могли о собственной машине. Правда, была служебная «Волга».
Разумовы переехали в новый дом в 75-м. Мы переехали в новый дом в 77-м. Причем это был дом-вставка, план которого разработал сам отец. Пять этажей. На каждом всего две квартиры. Четырех- и однокомнатная. И обе – огромные. В 80-м году отец построил в кооперативе большой гараж.
С 80-го Рэм Тихонович занялся строительством дачи за Волгой. К тому времени у него уже были «жигули», и все свободное время он проводил за возведением дома. Это был не садовый домик, к которому мы все привыкли, а настоящий домина – из бревен, с печкой. Был даже подземный гараж. Правда, городские власти заставили гараж убрать, уж больно большой дом получался, метраж сильно «перехлестывал» положенную норму. Позже, при Горбачеве, Рэм Тихонович этот гараж снова отрыл и годик перед смертью успел им попользоваться.
Место, где он построил дачу, располагалось сразу за плотиной гидроэлектростанции. Песок. Сосны. Землю под огороды возили на самосвалах. Всем давали участки по склонам оврагов. А здесь – берег Волги, и все ровно. Это была охранная зона ГЭС, и пока отец не уехал учиться в академию, строить дома в заповедной зоне он запрещал. Уехал в 80-м учиться – тут же начали застраивать. Не только Рэм Тихонович – все городское начальство. Поселок стали называть Абрам-касы, по имени Абрама Ютковского, начальника гэсстроя.
У Рэма Тихоновича появились связи в Москве. Он, например, отсылал туда музыкальную аппаратуру. Снабжение в нашем городе было прекрасное. Как только появились музыкальные центры «Арктур» с польскими проигрывателями «Унитра», несколько из них отправились в Москву. Дядя Рэм покупал – и отправлял.
Андрей пользовался аппаратами. Вертушка - высшего класса, «Эстония». Магнитофон катушечный – приставка высшего класса «Нота». Как только появились кассетные магнитофоны – они появлялись у Разумовых. Андрей был неотделим от всего, как мне казалось, нового, передового. Своих школьных друзей я с ним не знакомил. «Благами цивилизации» предпочитал пользоваться сам.
