Ленинград. 28 декабря 2017 – 7 января 2018. 38: i_molyakov

Дикие камни, пышущие жаром. Древняя Палестина. Связь территории тьмы, снега, льда с землей, изрытой трещинами неглубоких ущелий, песка, пересыхающих речушек, шизофренична. Легендарный Иордан – смехотворен, в сравнении с Волгой, Амуром, Обью. А вот, поди ж ты! Два огромных зала увешаны фотографиями христианских (православных) храмов в Святой Земле. Болезненный, воспаленный ландшафт, окружающий Мертвое море. Никаких курортников, болтающихся, как г… в проруби, в соляных растворах горячих озер, испаряющихся в пустыне. Северян неизбежно тянет на «юга». Люди стремятся расковырять нечто болезненное, что так хорошо чувствовали первые идеологи, сочинявшие сказки для обуздания масс, возмущенных порочностью государственного устройства. Мифотворчество, связанное с энергией отторжения - противоречиво. Глубокая «рана» мучает, но она и сладостна. Нравятся выжженные степи, испещренная мелкими трещинами почва, струящийся ковыль. Жаркое марево дрожит, колышется, делает нематериальными земные пласты. Если миф есть соединение фантастических образов, то зыбкое марево – миф мира. Дорога – серая, ровная - ведет в распахнутую ночь. Концентрация фантастики – девушка рожает и остается девушкой. Дальше – больше: мальчик вырос и стал воскрешать мертвых, потом и сам воскрес. Грубая лесть существу из разряда млекопитающих (и ты достоин вечной жизни!). К прянику полагается кнут – можешь, опять же вечно, пребывать в муках (ад). Обожаю крымские горы – блеск скал, ветер, стелющиеся по камням травы, соленое море. Сядешь, взобравшись на Ай-Петри, над обрывом, и можно глядеть на море так же бесконечно, как на огонь. Ляжешь голой спиной на жаркую твердь. Нужно потерпеть: жжет, но жжение проходит, и камень захлестывает плоть потоками тепла. Так мороз охватывает. Горы в Палестине опасные, зазубренные, невысокие. Бахрома ущелий, пораженных пятнами лишайников. Светлые монастырские постройки, монахи в черном. Душно, а они в глухих сутанах, темных клобуках. На фотографиях серебряный солнечный диск, лучи, будто стриженные коротко. Светило уставилось в объектив. Высококлассная техника – попробуй сними огнедышащее жерло в упор! Равнины – красные, на другом снимке – бурые. Исчезающая черточка невысоких гор. Города – темно-желтый камень, окаменевшая желтизна света. Плотность сияния высока, похожа на непрозрачный янтарь. Непобедимо горит купол мечети Аль-Акса. Святыня ислама сфотографирована посреди пересеченной местности. Кажется, что здание, способное принять более пяти тысяч совершающих намаз мужиков, находится в ложбине, а торчат купол да барабан. Храмовая гора, по замыслу фотомастера, все-таки не дотягивает до Голгофы. Есть кипарисы, но они редки, а за Аль-Аксой вздымается горная гряда – лысая, в редком кустарнике. Истекает, слабея, агрессивное величие. Противоречия между конфессиями никто не отменял. Ислам сейчас на подъеме, христианство испытывает сложности. Однако ведет арьергардные бои. Множество снимков храма Гроба Господня. Картины малоизвестных художников – весьма приличные. Вот Воробьев – «Богомольцы у Гроба Господня». Заинтересовал снимок – огромный поп, утолщение тела нисходит к массивным ступням. У Гроба Господня никого, лишь стена из тысяч толстых свечей. Они оплывают, сам священник – словно бесформенная черная свечка. Сутана развевается, будто теплый ветер от горячих лампад бьет священнику в лицо, а он противостоит ему, наклонивши голову.

Ленинград. 28 декабря 2017 – 7 января 2018. 38

Recent Posts from This Journal

Мелочь, но неприятно

Мелочь, но неприятно

Между прочим

Error