Около двенадцати вылезли из метро у Ярославского вокзала. Теремок а-ля Рус. В конце девятнадцатого столетия многие баловались псевдорусским, сказочным, лубочным. «Овечья шкура», в которую рядился зверский отечественный капитализм. Бердяев все про истоки русского коммунизма. А вот Васнецов с Билибиным - про истоки русского капитализма. «Иван Царевич и серый волк». Писано в лубочном Абрамцеве, у чуткого до денег Саввы Мамонтова. Собрал лучших. Подкормил. Обогрел. Серов «Девочку с персиками» с Мамонтовской дочки писал. Она – непоседа, целый месяц позировала хмурому дядьке. Симпатичная мордашка россиянских купчиков классно сделана. Уроки мастеров Абрамцева впитал через русских эмигрантов Голливуд. Хоть и тупые, а смекнули, как «шить» образы симпатяшек для маскировки звероподобных существ, оплачивающих «фабрику грез». В «Иване царевиче и сером волке» главный персонаж - волчара. Голливуд лет на пятьдесят позже воспринял приемы Васнецовых-Поленовых-Билибиных, принялся снимать «сказки» для взрослых. Джордж Лукас - не продолжатель ли «Билибинских» подходов? Хитрый Репин подолгу жил в Абрамцеве. «Расшаркивался» перед Саввой Ивановичем, но «код» всей усадебной затеи определил точно: «Лучшая в мире дача» (в письме к рано ушедшему Прахову). Железнодорожный магнат желал обратного: не «дачи», а «усадьбы». Приближалась Первая Мировая. Для бакинских нефтепромышленников (Мамонтов и тут успел), недовольных наглым нахрапом английских дельцов и французских банков, война виделась неизбежной. А как красиво преподнести? Тут и понадобился Васнецов с «Богатырями» и «Матерью Божьей». Кстати, Путин с командой ничего нового после Мамонтова так и не изобрели. Позвали Хворостовского, Мацуева, Михалковых (младшего и старшего). Был один, из абрамцевской колонии, - Врубель. Кое-что нашел (сущностный портрет Саввы Ивановича), да все одно - с рук его сладко кушал. В итоге спятил. Что Ярославский вокзал, что церковь Спаса Нерукотворного, спроектированная Васнецовым (в псковско-новгородском стиле), - все одно: декорация. Любил Савва Иванович отвлекать всех от дел театральными постановками. Напишет пьеску, ерунду на постном масле, всех обитателей (даже нелюдимого Серова, что прижился в «сельце» с юношеских лет) заставлял скоморошничать и лицедействовать. Лучшие мастера декорации рисовали. Для любовницы, певички Любатович (и ее пришлось рисовать «бойцам художественного фронта»), устроил Московскую частную оперу. Не она бы, опера, - так и не стал бы без Мамонтовского продюсирования всемирно известным Федор Шаляпин. Не дотянул кипучий, как чайник, Савва до Аксаковских усадебных высот. Дача получилась. Как символ той самой убогой повседневности, что описывал Чехов («Крыжовник», пьесы «Чайка», «Вишневый сад»). Кажется, что у Левитана «Золотая осень». По сути, дух «дачи», способ сбежать ненадолго из городской суеты - содержание картин рано ушедшего мастера. Такой же, только музыкальный, оформитель буржуазных веяний, Римский-Корсаков, не выдержал, разругался с абрамцевским купчиной, запретив ставить его оперы про «золотых петушков» в частном театре. Блок и Врубель кое-что понимали, успели выразить. Не до конца. Не выдержали, сломались. Может, оттого так безысходен подвиг в России.
-
- i_molyakov (
i_molyakov) wrote,
i_molyakov
i_molyakov
Москва. 1 - 4 декабря 2017. 8
Около двенадцати вылезли из метро у Ярославского вокзала. Теремок а-ля Рус. В конце девятнадцатого столетия многие баловались псевдорусским, сказочным, лубочным. «Овечья шкура», в которую рядился зверский отечественный капитализм. Бердяев все про истоки русского коммунизма. А вот Васнецов с Билибиным - про истоки русского капитализма. «Иван Царевич и серый волк». Писано в лубочном Абрамцеве, у чуткого до денег Саввы Мамонтова. Собрал лучших. Подкормил. Обогрел. Серов «Девочку с персиками» с Мамонтовской дочки писал. Она – непоседа, целый месяц позировала хмурому дядьке. Симпатичная мордашка россиянских купчиков классно сделана. Уроки мастеров Абрамцева впитал через русских эмигрантов Голливуд. Хоть и тупые, а смекнули, как «шить» образы симпатяшек для маскировки звероподобных существ, оплачивающих «фабрику грез». В «Иване царевиче и сером волке» главный персонаж - волчара. Голливуд лет на пятьдесят позже воспринял приемы Васнецовых-Поленовых-Билибиных, принялся снимать «сказки» для взрослых. Джордж Лукас - не продолжатель ли «Билибинских» подходов? Хитрый Репин подолгу жил в Абрамцеве. «Расшаркивался» перед Саввой Ивановичем, но «код» всей усадебной затеи определил точно: «Лучшая в мире дача» (в письме к рано ушедшему Прахову). Железнодорожный магнат желал обратного: не «дачи», а «усадьбы». Приближалась Первая Мировая. Для бакинских нефтепромышленников (Мамонтов и тут успел), недовольных наглым нахрапом английских дельцов и французских банков, война виделась неизбежной. А как красиво преподнести? Тут и понадобился Васнецов с «Богатырями» и «Матерью Божьей». Кстати, Путин с командой ничего нового после Мамонтова так и не изобрели. Позвали Хворостовского, Мацуева, Михалковых (младшего и старшего). Был один, из абрамцевской колонии, - Врубель. Кое-что нашел (сущностный портрет Саввы Ивановича), да все одно - с рук его сладко кушал. В итоге спятил. Что Ярославский вокзал, что церковь Спаса Нерукотворного, спроектированная Васнецовым (в псковско-новгородском стиле), - все одно: декорация. Любил Савва Иванович отвлекать всех от дел театральными постановками. Напишет пьеску, ерунду на постном масле, всех обитателей (даже нелюдимого Серова, что прижился в «сельце» с юношеских лет) заставлял скоморошничать и лицедействовать. Лучшие мастера декорации рисовали. Для любовницы, певички Любатович (и ее пришлось рисовать «бойцам художественного фронта»), устроил Московскую частную оперу. Не она бы, опера, - так и не стал бы без Мамонтовского продюсирования всемирно известным Федор Шаляпин. Не дотянул кипучий, как чайник, Савва до Аксаковских усадебных высот. Дача получилась. Как символ той самой убогой повседневности, что описывал Чехов («Крыжовник», пьесы «Чайка», «Вишневый сад»). Кажется, что у Левитана «Золотая осень». По сути, дух «дачи», способ сбежать ненадолго из городской суеты - содержание картин рано ушедшего мастера. Такой же, только музыкальный, оформитель буржуазных веяний, Римский-Корсаков, не выдержал, разругался с абрамцевским купчиной, запретив ставить его оперы про «золотых петушков» в частном театре. Блок и Врубель кое-что понимали, успели выразить. Не до конца. Не выдержали, сломались. Может, оттого так безысходен подвиг в России.
-
Москва. 27-28 октября 2018. 93
«Ге – дядя страстный, сильный, - обращаюсь к О. и П. – Хочешь «лепости», не стоит созерцать его полотна. Спешил, захлебываясь эмоциями. Черт…
-
Москва. 27-28 октября 2018. 92
Жестокость физическая, жестокость духовная. Душу мучают изощреннее. Страдания ее изматывают годами. Превращаются в бред, в безумие, отражаются…
-
Москва. 27-28 октября 2018. 91
«Ты, П., крест носишь. Вроде, золотой. Если бы был знаком с историей русского православия, налет религиозности сдуло бы», - подначиваю спутников. Мы…
- Post a new comment
- 0 comments
- Post a new comment
- 0 comments