Была ли Софьюшка лицом
Прекрасна и неоспорима?
В глухую Русь везли с гонцом
Царю отдать.
И, чтоб незримо
Добра и зла возникла связь:
Лесов глухих и вод Босфора.
Вода морей вступала в грязь
Дождей осенних.
И с укором
Смотрела, гордая, в поля.
А на губах ее презренье
Цвело.
И стужа января
В ноябрь вползала,
Как прозренье.
А был ли Западом Царьград?
Сквозь свет афонских ликов бледных
Он угасал.
Невесте рад
Владыка русичей победных.
Славяне дикие?!
Но вот не в Рим стремится молодица.
Дубовый терем. Скрип ворот.
Дружина грозная.
Искрится шеломов ряд.
В кипенье туч их строй
Продолжен куполами.
Смерть басурманам!
И могуч глас Бога истинного.
В ране глубокой веры кровь бурлит,
На стягах алых высыхает.
Звезда Синайская горит
Над вольной Волгой. Не сгорает.
Презренье с губ слетает прочь
Под колокольный звонкий трепет
Склонилась греческая дочь.
Ее покорный, робкий лепет
Порою слышится и нам.
Тихонько мудрая София,
Как малым детям, по слогам
Все шепчет: «Родина. Россия».
