i_molyakov

Пушкин - отцу: расстроенные обстоятельства, семейство, не смею заглядывать в будущее (за год до смерти). Уже умирающий - не стонал. Говорили: не держи боль, кричи. Кишки разворочены - терпит. Будто бы из-за жены (видно, ревность и сомнения не отпустили до самого конца). Пресловутая морошка - поставил жену на колени, а съел-то из рук Наташи всего две ложечки. Про страдания - смешно же, чтобы этот вздор меня пересилил. Главное - внутренний человек, собеседник, залог «внутренней свободы» (Блок). Ахматова (все они вращались вокруг А.С., терпеть не могли легкомысленную Наташу - прошло несколько лет, никто не сошел с ума, а Пушкина-Ланская прижила еще детей (в дополнение к четверым, пушкинским) и жила довольно долго. Как и Екатерина Гончарова-Дантес). Ахматова, Блок, Цветаева - вся русская интеллигенция имела право укорять Наталью. Пушкин - уникальный пример первого (и лучшего) русского интеллигента. Выше русских? Выше. Выше негритянской родни (Ганнибал)? Выше. Выше  братьев дворян? Выше. Человек поднебесный, не особо нужный земле, но особо нужный бесконечности. У каждого великого дворянина - свой Паша Нащокин, с бабами и цыганами. У  каждого интеллигента - свой походный графинчик рубинового стекла, с рюмочками и любимой мадерой. Не одолел обстоятельств. 30 тысяч долгу. Пустые мечты о деревне. Кто же отпустит? Бесславные попытки заработать денег («Современник»). Чехов в итоге. Поминальщик всех русских дворян. Шолохов -  певец всех, кто дворянство порубил в куски. Ильич (дворянин) хотел не революции («Лев Толстой, как зеркало русской революции»). Хотел, чтоб страшный и великий опыт русского дворянства (опыт не земных, опыт поднебесных людей) дал свои земные плоды (социализм возможен и в отдельно взятой, и в отсталой, крестьянской стране - это ли не чеховский плач и толстовско-достоевское помутнение дворянского сознания, но и порыв к великой свободе, которая только и могла прорезаться в России). Черномырдин: хотели как лучше, получилось как всегда. По-коммунистически? Нет, по-дворянски. В исковерканной, чуть не до смерти, стране - парадигма пушкинская, толстовская, ленинская - зимой - в городах, летом - в усадьбе (пусть величиной в шесть соток). Пушкин не из-за письма. Из-за денежного сволочизма - у любовницы министра Табуреткина 13 комнат в Молочном, да 3,5 миллиона наличными. А Пушкин? Ни гроша, но, на Мойке, 12 (в доме декабристской родственницы, между прочим) - 11 комнат, да 3 подсобных помещения. Гараж (по тем временам) - стойло во дворе для шести лошадей! Сеновал. Дровяной сарай. Ледник. Подвал для вина. Глупенькая жена. Балы. Наряды. Это, примерно, как нищий университетский доцент сегодня купил бы шесть «Феррари». Нет, не вынесла душа поэта «позора мелочных обид». Посоветовавшись с «внутренним человеком», поэт решил уйти от позора навсегда. Бумажные деньги - Екатерина Великая. Не монастырь - центр культуры на Руси, а город. Тоже Екатерина. У Петра были Татищев, Тверитинов да Посошков. У Екатерины - Дидро, Вольтер, Руссо, Гельвеций. Отрыв культуры от церкви - она. Разогнала монахов из монастырей к чертовой матери - она. Революционная природа Просвещения Екатерины (смелая баба - первая на Руси сделала себе прививку от оспы). Разрушила деревянные символы старой Москвы. Разрушила деревянный дворец Алексея Михайловича в Коломенском. Заштатная немецкая дворяночка перекроила голландский портовый городишко Петра так, что стал он Санкт-Петербургом - гранитной твердыней Империи-монстра (они нам еще за Севастополь ответят). Сотни тысяч воспитаны при Екатерине не книгой, а железными перспективами городов и боем армейских барабанов под Измаилом. Бецкой. Лицей. Самое главное от Екатерины - люди «третьего сословия», десятки тысяч провожали поэта в последний путь. Город на Неве. Твердыня Пушкина в головах человечества. Ахматова говорила - Мойка, 12, главный дом Питера (Собчак селился напротив). Третья посмертная маска. А.С. в гробу. Передняя. Козловский. Онемев, смотрим с И. на белый гробовой обман величайшего гения. После А.С. - прямая дорога: Лермонтов, декабристы, Герцен, Чернышевский, Ленин - далее везде. Свобода или смерть. Они не пройдут! Пушкин - подарок  русской свободы питерскому рабочему и Ильичу. Убить линию свободы в нашем, славянском, исполнении никому не удастся. Выходим на улицу. Сквозь Эрмитажную арку свистит ветер. Вдали упорно рвет тучи золотая игла гранитной (екатерининской) Петропавловки. Тучи тяжелы, подпаленные снизу сиреневыми всполохами. Небо Пушкина. Небо мертвых.