Размышляю о Райане. Трагический фильм снял Спилберг. Тот, настоящий Райан начала двадцатого века, входил в малый отряд хозяев жизни. Спилберг, крупнейший идеолог образов, поддерживающий «фабрику грез», не зря так забеспокоился. Не о солдате Райане шла речь в блокбастере, а о «корне» американского мирового владычества, начавшем «подгнивать».
Идти дальше по непроходимой вершине было бессмысленно. Досужие мысли, до поры до времени, откладывали решение. Светило начало клониться к закату. Нужно что-то делать. Представил, сколько времени займет обратная дорога. Можно одолеть хребет и часа через два выйти к карьеру. Или спуститься на дно ущелья, хотя бы уяснить, каков путь до пещер. Можно ничего не выяснить, но лучше не сдаваться. Торопливо, плохо рассчитывая движения, устремился вниз. Несколько раз опасно грохнулся, поцарапался изрядно. Потный, минут на пять притаился на дне ущелья, скрытый деревьями. Прислушивался, но лишь мертвая тишина была мне в ответ. Яростно работая руками, ногами карабкался вверх. Удача. Вылез на каменный «козырек», плавно выбегавший к повороту, где, повиснув над пройденным, шел параллельный каменный навес, но уже в другую сторону. Километр в одну сторону, километр в другую. Легко выскочил на плоскую, противоположную, сторону ущелья. Территория небольшая, необычная. Высокая желтая трава не стелется, стоит прямо. Поляна слегка клонится к дальнему краю, где упирается в лесные заросли. Такие места напоминают посадочные площадки межзвездных кораблей. Были, но недавно улетели, оставив пространственный след. Невидимый, хорошо ощущаемый. Может, это солнечный свет, превратившийся в красный поток, излившийся на стебли мягкой травы. Потрясенный необычной красотой места, побрел к лесной чаще, с блаженством ощущая озорную щекотку травы. Стебли ласкали мои измученные голые ноги.