Журнал Игоря Молякова

Спросить про жизнь того,
Кто солнце сторожит.
Но только чтоб его,
Пока старик не спит.
Лишь пологом укрыл
Капризное светило.
Побитой парой крыл
Махнул, чтоб не накрыло.
Усталый дед-Борей!
Сестра твоя - бескрайность!
Надуй ей в зев, согрей -
Пусть помнит про случайность!
Бездонность - скучный край,
Безумства - безграничье!
Не ад там и не рай:
Все дурь до неприличья.
Без сна ночами: страх!
Под утро - гвалт веселья!
Когда с горы в санях -
На злое новоселье.
Толчется чёрти кто.
И сами черти в мыле.
Дана нам жизнь на что?
Про краткий срок забыли?
Ведь кто-то да хранит
Остатки идеалов!
Всех дед-Борей взбодрит,
Свеченье жизни малой!
Поддаст покрепче в зад
Оплывшим и невзрачным.
Пусть санки прут назад,
Взрываясь матом смачным.

Стенания: «Бедные мы, вынуждены свадьбы играть в стенах музея». Случайно был однажды на такой. Вспоминаю с содроганием. Толстая невеста и тощий жених в компании с Ревелем Федоровым (картина «Михаил Сеспель»). Дичь. Деградация. Культурный упадок. Такими вещами «валили» советскую власть. По Питеру полз слушок: дочка Первого Секретаря Обкома КПСС Романова праздновала свадьбу в залах Эрмитажа. А жрали с тарелок из сервиза Екатерины II. Культурный «зазор» между намеренной выдумкой и отсутствием самого факта по меркам 80-х прошлого века был чудовищен. Корежил сознание, переворачивал души. А еще шептали, что Сенчина на яхте… в Финском заливе… напротив Петродворца… Ужас, ужас! Добились своего. Пляшут под Типшема Сашука на фоне Коккеля. И ничего. Кайфуют.

Между прочим, бутафорский российский «рынок» заканчивается. Закрываются шалманы, ветшают бутики. Одно беспокоит: лишь бы обваливающиеся карнизы не упали на голову редким красоткам, осмелившимся проникнуть внутрь дорогущей лавки.