Журнал Игоря Молякова

,,Лаокоон,,. Рисунок со слепка из музея Академии художеств в Санкт-Петербурге. Бум.,граф.карандаш. 89 Х 90, 2007 г.

Чулочка–трикотажка. 20 градусов мороза. Раздавленная воронья тушка на дороге. Другая – пока еще живая ворона, ловко увертываясь от колес автомобилей, рвет окоченевшее мясо трупа черным безжалостным клювом. Наблюдаю. Оторван большой кусок – летят черные перья, серый пух – падальщица недовольно каркает, отскакивая от очередного автомобиля. По скользким тротуарам пробираются укутанные в нечто невообразимое пожилые тетки. Физиономии людей – застывший лик зла из древнегреческих трагедий. Зимой, в сильный мороз, мужики будто вымирают. Их – не видать. Редко бледный юноша в пальтишке, смешно подпрыгивая на тонких ножках, пронесется в морозном тумане. Женщины же – царицы холода. Шапки-нахлобучки и платки-душегреи. Обильные по материалу обертки для тел. Непременные штаны, а под штанами, как на капусте, многочисленные гамаши-теплохранилища. Некоторые тетки в последнее время повадились натягивать китайские огромные ботинки из кожзама – искусственный мех, словно пена из пивной кружки, прет на свободу через толстые черные шнурки. Эти человекосооружения не выдерживают никаких траекторий. Идет в середине протоптанной, скользкой дорожки. Иди себе. Так нет. Тряпки, навороченные на руки-ноги, будто распухают от стужи. Тело колдыбается из стороны в сторону – ни обогнуть, ни обогнать. А если у этого зимнего броненосца в руках еще палка? То она этой палкой ткнет вправо, а то – влево. Ходят парами. Тротуар тогда и вовсе перекрыт наглухо – как площадь аль-Тахрир во время «арабской войны». Любят наши стареющие дамы гулять с собачками. Тут и вовсе караул. Лохматая стервоза мечется возле слоновьих ножищ хозяйки, тявкает. Маленькая кубышка контролирует территорию в десять раз большую, чем она сама. Ряды: стужа – женщины-многослойки с недобрыми лицами – туманная траектория движения. Закрытая фабрика – ворона, жадно рвущая мерзлый труп другой птицы, несмотря на смертельную угрозу. Сотни тысяч брошенных детей (инвалидные детдома) – в России таких усыновляют мало – зажиточные американцы русских детей-инвалидов берут в свои семьи тысячами. Некие мерзавцы утверждают, что американцы из-за этого добрее наших упакованных теток, – ничуть. В Америке тепло. В Америке – сытно (три года второй фронт против Гитлера никак открыть не могли, выгадывали - кто кого - сколько за эти три года детей покрошили на фарш гитлеровские вояки). А сколько разрушено детских домов в Югославии, в 93-м. А в Иране? Ливии? Афгане? Не надо болтовни про добрых американцев. Они не добрее наших. К тому же – проблемы полового свойства. Что-то там у них не то после транквилизаторов, кока-колы и Биг Маков. Дети – свои – никак не получаются. У нас – мороз, всему голова, и универсальный успокоитель социальных страстей. Обезумевшие пенсионеры, не желая закоченеть, немедленно выкладывают за квартиры гигантские суммы: полпенсии, две трети. Надо будет, принесут в жертву ненасытному чудищу (мороз-красный нос) и всю пенсию. Остальное - вода, хлеб, соль. Себя бы прокормить. Ну, одного, редко – двоих детенышей. Какие уж тут приемыши. Какие тут инвалиды.

Те, что работают, – словно жадные вороны. Пока живы. Рвать мясо с трупа любимой Родины – любой ценой. Только себе. И сейчас. В следующее мгновение будешь раздавлен безжалостными колесами бесчеловечного существования – пусть! Но это в следующее мгновение. А пока – рвать, что можно. Вскрыты вены страны – нефть, газ, золото, лес, пресная вода - вытекает навсегда в неизвестном направлении. Высасывает последнее – сам народ: половина укуталась в толстые тряпки и разгуливает с бешеными собачками. Половина (не рабочий ли класс?) жадно слизывает капельки земной крови, растекшиеся по хозяйскому столу. Чулочку-трикотажку не жалко никому. Коллектив разбежался, как недружный экипаж с ржавого судна. Кто-то говорит: медленное улучшение жизни. Надо работать с теми, кто есть. Другого народа нам не будет. А будет вечный, безусловный хозяин – мороз.

Между прочим, Петр Степанович Краснов высказал некоторые замечания по моей заметке относительно сорвавшегося награждения главного редактора газеты «Хыпар» Алексея Леонтьева Почетной грамотой Госсовета ЧР. Краснов напрямую задал мне вопрос, когда я занес ему очередной номер газеты «Справедливая россия-чувашия»: а была ли дискуссия по данному поводу? И я вынужден был признать, что никаких выступлений и обсуждений по кандидатуре Леонтьева не было. Это я только подумал о том, что Леонтьев - бывший наш коллега, депутат Госсовета, и стоило бы это учитывать. Но я только подумал, а не сказал. Пообещал Петру Степановичу рассказать об этом в своем «ЖЖ». Но вопрос о «Хыпаре» и о том, что грамоты Леонтьеву давать не нужно, поднял именно Краснов. Более того, в ходе беседы председатель Комитета по социальной политике и национальным вопросам сказал, что в начале 90-х Алексей Петрович Леонтьев действительно фонтанировал идеями, творчески подходил к делу издания газеты. Но впоследствии забронзовел, и дела стали идти все печальнее. В ближайшее время намечается создание единого холдинга газет, выходящих на чувашском языке, куда, предположительно, войдет и «Хыпар». Петр Степанович добавил, что здесь произошла та же ситуация, что и с бывшим президентом Федоровым. Федоров начинал творчески, напористо, с желанием улучшить ситуацию в республике. Но с течением лет его творческий пыл угас. Когда я спросил, как же Леонтьев получал высокие звания и награды, в частности в 2007 году, Петр Степанович ответил, что это произошло не без активного участия бывшего президента ЧР. Примерно то же он сказал и о Наталье Ивановне Володиной с ее телевизионным проектом под названием «Бумеранг».

Действительно, и Володина, и Леонтьев – одни из последних представители федоровской эпохи в нашем медиапространстве. Я вот думаю: если уйдут Леонтьев и Володина, то останется один человек, который был в очень хороших отношениях с бывшим президентом Чувашии. Имя ему – Африкан Соловьев.