От Ялты до Алушты стоимость поездки на троллейбусе сорок семь рублей. Остановка длинная. Напротив - недостроенное здание, завешанное декоративными полотнами. Призывают уже сейчас покупать жилье. Судя по состоянию железобетонных конструкций, руина - ровесница крымских укреплений на южных берегах Тавриды. Длинный ряд мелких магазинчиков, закусочных, ларьков. Но билеты продают не в троллейбусе, а через кассу, что занимает центральное место среди торговых точек. Очереди нет. Пожилая кассирша, мучаясь от жары, подставляет лицо и грудь под старый вентилятор. Волосы растрепаны. Половина зубов покрыта золотыми коронками. Я - беззуб, но вид женщины, лишенной зубов, ужасен. Жарко натопленный салон новенького тралика (старинные, чешского завода, «ЧКД», наконец, убрали) быстро вытопил из-под бейсболки неприятное воспоминание о золотозубой женщине. Мне ли брезговать! Но не зажимать же свои, никому не видимые, ощущения. Человек - существо лицемерное. Не лицемерил бы - орал бы все, что думаешь о других (а они о тебе), на каждом перекрестке, давно бы перебили друг друга. Притворство не просто «двигатель» прогресса. Оно - основа существования. Еще неандертальцы хитрили, прятались, заманивая мамонтов в ловушки. Мы - достойные наследники. Неискренность, как грыжа, болтается в душе, но без нее невозможно лицемерное социальное сосуществование.
Салон просторен, почти пуст: старый дядька в желтой шляпе в дырочку. Дама - высокогрудая, в выцветшем сарафанчике, с алыми бусами на морщинистой шее. Дед в допотопной рубашке с погончиками. Две девушки в черном, с иссиня-черными, крашеными волосами, с напудренными белой пудрой лицами, с губами, закрашенными вишневой помадой. Готы. У одной в бровях множество колечек. У соседки кольца в носу и в нижней губе. Одна, что сидит подальше от окна, ест яблоко. Откусит - и руку с остатками отбрасывает в проход. Готические существа с жирно нарисованными темно-синими тенями, оживленно щебечут. Не разобрать, так как говорят тихо, быстро. Щебет прерывается возгласом той, что сидит у окна, отгородившись от солнечных лучей толстой занавеской: «Ну, Алька, дай откусить! Медленно ешь. Яблоко прокиснуть может, пока доешь», - верещит с проколотыми бровями. С кольцом в носу немедленно парирует: «Не дам. Что, рот заразный. Не сосу. Ротик чистенький. За такие слова откусить не получишь», - и обе взрываются бурным ржанием. У той, с кольцом в ноздре, мелкие зубки, посаженные на десны, сильно выпирающие из-под масляных, в вишневой помаде, губ. От этого она похожа на Виктора Цоя. Трогаемся. По мере разгона, салон заполняется колышущимся сквозняком. Если моторы автобусов, взбираясь на возвышение, рычат, то электромоторы троллейбуса приятно урчат, ласкают и успокаивают слух.