Хафиза стелет простыни белые, пахнущие свежестью, выглаженные. Даже во сне чувствую отличное белье хозяйки. Успокаиваюсь. Крым теплый по-южному, в нем возможно наслаждение жарой, плеском волн, скалами. Снова голос из мглы: «А пальмы, а кипарисы? Завезены, ненатуральные. Есть заповедники, из-за колючек редких и можжевельников причудливых. Карагач - это не юг. Не успокаивай себя. Настоящая пальма - с кокосовыми орехами. Юг - это банан, а не зрелый помидор». Вновь равновесие нарушено. Про пальмы - верно. Китайские какие-то, шерстистые. От бананов - лишь листья. Плод не зреет. Говорю: «Покажись. Испортил же настроение». Тишина. Снова тишина. Страшно знакомый голос-ниспровергатель: «Ты знаешь, а проституция в Крыму!» Я: «Что - проституция?» Голос знакомого: «Весьма и весьма имеется». Я: «Мне, что за дело!» Знакомец: «Нехорошо. Ты должен поправить: не нужно проституток».
Древняя римская крепость у скалы Дивы в Симеизе. Сижу между развалин. Все та же серая мгла. Девушка в белой тунике, сандалиях. Худенькое личико. По лбу, между бровями, через нос и губы, красная полоса, почти рубец. Девица: «Ну!» Я: «Что, ну?» Краснолицая: «Я - проститутка. Узнала, что ты в нашем существовании сомневаешься. Меня срочно послали доказывать, что ты неправ. Спешила из-за неправды и обиды, споткнулась, лицом ударилась о камень. Видишь? Черт знает, куда забрался. Сел бы у дороги - сразу бы нашли». Я: «Кто показал, где нахожусь?» Голос из мрака, снова ужасно знакомый: «Я показал. Сверху все видно. Больно в хорошем настроении. Надо привести в чувство. Ну, что, берешь девушку?» Я: «Кто такой? Покажись!» Снова тишина. Остатки крепости медленно превращаются в большую комнату. Распахивается дверь, впихивают желтый шкаф. Ножки чрезвычайно толстые. Из-за шкафа: «В таких шкафах кадашевцы хранили глаженое, стиранное белье». Шучу: «Ты мне и девицу желаешь подогнать с толстенными ногами? А где ушибленная?» - интересуюсь. Тут из-за шкафа появляется Б. Я - пораженный: «Б., ты же умер давненько». Б.: «Мертвые сраму не имут, а указать на ошибку необходимо». Я: «Продажные женщины. Согласен. На юге много их». Б.: «Не то. Намеков не чувствуешь. Продажные девки лишь приманка. Стыдоба в другом». Я: «В чем?» Б.: «А вот», - и распахивает створки громадины, что только с легкостью запихал в комнату. В шкафу маленький белый человечек. Б.: «Он вчера умер, а ты его простыни украл. Накинуть нечего? Отдай простынки - царь все-таки. Похороним не в снегах, найдем пещеру. Их в Крыму много. А без этого так и будет: холодно - тепло, тепло - холодно». Скидываю с кушетки белье, заворачиваем человечка. Вроде, труп, а теплый.
Просыпаюсь, потный, сердце колотится. В открытое окно заглядывает виноградная веточка. Надо было включить вентилятор. От жары и не такое приснится.
