Не будем о парадоксах. «Nazareth» в Чебоксарах. Дэн МакКаферти так и сказал по-русски: «Я люблю Чебоксары». Не поверил. Но дело было отнюдь не в пахоте – играем там, где платят. «Nazareth» сто лет не хотели видеть ни Чебоксары, ни Йошкар-Олу. Но мистическая таинственность этих лесных мест не могла не притягивать шотландских парней из занюханного островного городишки. Даже сладкоежка Тарантино на показе «Коноплянки» вскочил и стоя аплодировал, не понимал, что произошло и отчего языческие похороны марийской девушки так взволновали его. В день концерта ударил мороз, и ярко засияло солнце. У чувашей есть волынка. Надуют пузырь и выпускают сиплый, напряженный, словно шнур под электрическим током, звук. Есть народы, которые оседлают звуковые волны, как серфингисты волну, и несутся вместе с ним в туманные дали фантазии. Китайцы так же седлают смертельный кайф опийного дурмана. У чувашей много было овечьих пузырей. В бедноземельной Шотландии этих пузырей тоже было достаточно. Не случайно Дэн МакКаферти на каждом концерте достает этот овечий пузырь-волынку и начинает через нее пропускать сиплый электрический однозвучный тон.
Есть народы, не умеющие любоваться однотонным истечением звука – они натягивают на деревянные обручи звериные шкуры – и лупят колотушками в эти мембраны ритма. Натягивают сухие жилы на желтые деревяшки – и рвут их, мучая, изрезав на куски великую реку звука. Одним словом, играют в смертельную игру с тишиной (т.е. со смертью). От этого людишек распирает в гордости. Мы можем чередовать – клавиша, струна, мембрана, трубка с отверстиями. Дунем – прозвучим – прижмем пальчиком – и вот вам, пожалуйста: великое царство тишины, словно собачка на поводке.
Чуваши, марийцы, шотландцы звук уважают. Оттого имеют волынки. Пахари. Труженики. Электричество чуют так же мощно и ровно, не суетясь и не прерываясь, как и звук, вырывающийся сквозь трубки, которыми увешан полный воздухом пузырь (как собака Павлова с фистулой в брюхе).
Когда появилась электрогитара, именно северные народы (трудно добывавшие свой хлеб на скудных почвах) ощутили силу совместной работы ритм-гитары и бас-гитары. Открылось великое поле для работы, на котором держать в подчинении тяжелую, мокрую, чудовищную глину непокорного рыка было так же тяжело, как идти за плугом, вспарывающим землю. Великих рок-групп (истинных пахарей звуковых полей) немного. Раз-два – и обчелся. Смотрите, кто пришел на концерт в Чебоксарах, – весьма пожилые дяди и тети. Они уже прожили много-много лет, и каждый тянул лямку на своей делянке. Они понимали, кто такие МакКаферти и Пит Эгню. Да этим трудягам нужно в ноги поклониться. Боевые старики – прекрасный пример для молодежи. Это не концерт – это урок трудового воспитания и красный уголок высоких чувств. Видел живого Эгню! Старый, лысый – точная копия чувашского трудяги – Максимова Юрия Георгиевича, чувашского пахаря и врача. Скромные мужики. На тонких ножках и в матерчатых кедах. Средь гигантских рвов, ямин и куч плотного, неудержимого звука, что умелыми руками поднят и живописно раскидан ими перед онемевшими свидетелями чуда, – они не главные. Им не обидно, что они бедненькие, сухонькие старички – великие служители электрозвука, в котором растворятся, оставшись легендами.
Начитавшись Артемия Троицкого, в 1975 – услышал: «RazAmaNaz». И бреду до сих пор по жизни вместе с этими выдающимися музыкантами. Когда на самолете навернулся верный друг «Nazareth» Билл Фехилли, они сыграли «Play ‘n’ the Game». Тяжело поднимаясь в дворницкой, на Васильевском, в полпятого утра (снега навалило), врубал «Somebody to Roll», а потом «L.A. Girls». В чувство приводило, будто ледяной водой облился. Душа выпившего человека требует музыки, близкой сердцу. И интима. Чтобы свиданию с любимой мелодией никто не мешал. В такие моменты – «Nazareth» - всегда. «Dream оn». И – мощная тройка альбомов - «RazAmaNaz», «Lond’n Proud», «Rampant». Билеты достал А.Ш. Третий ряд. Наша ободранная филармония (на той же сцене, где сиживали Ислюков с Прокопьевым). Огромный брат Олежка. Кричал МакКаферти: «Malice in Wonderland» давай. И. – такая же близкая, как великолепные шотландцы. Не выдержала, вскочила и танцевала в проходе под «Animals». Я отбивал ритм всем, чем можно, – зубами, руками, ногами, и с упоением вспоминал тяжелый питерский снег в утренней мгле.
