Болтался в серой лоханке с осколками снов часа три. Расслабленное тело вытащила на свет правая, битая инсультом, нога. Дергается, зараза – хоть вытягивай ее, хоть сгибай в колене. К тому же, сухость во рту. Голову из забытья тащит частая резкая икота. Дергающейся ногой задел судно. На звяканье поспешно, из-за перегородки, явился молоденький медбрат. Шепчу: «Был инсульт. С тех пор нога часто дергается. Сил нет. Вот и икота». Парень: «Вот вода. Ах, да, у вас руки в катетерах. Сейчас», - приподнимает мою голову, сует в рот бутылочку, как младенцу. Пью медленно, малыми глотками. Икота не проходит. Медбрат поить меня больше не намерен. Засасываю в рот большой глоток, задерживаю дыхание. Ну, вот, поперхнулся. Ткнули мордой в плошку, что рядом со мной, в нее и выплюнул воду. Парень сказал, что сообщит о дерганьях ноги, подумают, как успокоить. Пришли, сделали укол в задницу. Очевидно, снотворное. Отключаясь, замечаю напротив мужчину моего возраста. Когда привезли? Над головой тонкими розгами по экрану тянутся показатели основных показателей жизнедеятельности. Небритые щеки впали, глаза прикрыты голубоватыми веками. В дежурном освещении глаза, веки кажутся шарами, выкатывающимися из глазниц. На голове седой «ежик». Губы почти незаметны, рот открыт, образует почти идеальную дыру-круг. Из нее выскальзывает змейка-трубочка. Трубки и в ноздрях. От страдальца ни движения, ни звука. В тускнеющей памяти всплыл образ умирающей Эммы Бовари (темная дыра в углу рта). Несмотря на дергающуюся ногу, «соскользнул» в небытие. Снов не было. Лишь кто-то хрипел, далеко-далеко: «Хр…э-э-э…уэм-ха-хам». Очнулся при сером свете дня. Вокруг постели столпились люди в цветных медицинских пижамах. Взоры – благоговейные, заискивающие - направлены на мужчину спортивного вида (очевидно, бодибилгера). На черноволосой голове никаких шапочек, бандан. Майка без рукавов подчеркивает надутость бицепсов. Мужик, не мигая, сверлит взглядом. А ему со всех сторон шепчут. Кажется, бугай тут главный. Не отрывая от меня взгляда, негромко цедит: «Кто вставлял трубки в ноздри? Слабо. Переделать! Крови мало. Не ест. Подготовиться!» Не понял, к чему готовиться. Из отходящей к другой койке группы людей выскочил парень, начал ворочать в ноздрях трубу. С хрустом засунул поглубже. Боль была пронзительная. Застонал. Никто не обратил внимания. Парень работал, как трубочист. Установил трубки по-новому, по больному, да еще зафиксировал, обмотав вокруг головы бинт. Боль была «веселая». Мужика со ртом-дырой уже не было.
i_molyakov) wrote, 