Стекла предбанника, пыльные, немытые. Закатное солнце кутается лучами в пыли, медленно летающей по предбаннику. Еще не разместились в самолете, но уже превратили помещение в караван-сарай: переодевают гнусавящих малышей, пахнет почему-то теплым женским молоком. Едят бутерброды. Одна мамаша, распеленав дитятю, сетует: «Ведь приготовила и соску, и памперсы. Все в чемодане забыла. Он же в багаже, не вытащишь». Помощь пришла быстро - соседские женщины с малышами быстро снабдили мамашу-растеряшу, выделив малышу памперсы. Младенец удовлетворенно загукал, необъяснимо почувствовав доброе к себе отношение.
Звонил Д.З.. В Симферополе ждет Юрий на «Тойоте» из гаража Администрации президента. Началась посадка. Автобус с низкими ступенями не смог вместить всех сразу. Толпа бурлит, теснясь у выхода - с младенцами, сумками. Бутылки с водой выбрасывают в корзину. Оставшиеся - посолиднее, поспокойнее. Старая женщина - худая, в легком сарафане с нарисованными обезьянками и пальмами - опираясь на трость, медленно расхаживает по опустевшему залу. Правая нога прихвачена эластичным бинтом. Нога толста, не гнется, но старуха бодро вышагивает вдоль металлических сидений в круглых дырочках. У старухи такой же рюкзачок, что и у меня, древняя, застиранная панамка: «Романтичная шестидесятница, - предполагаю я. - Будет жить на воде и хлебе, но свидания с любимым Крымом не отменит». И еще: «Вдруг все - с детьми, чемоданами и стройными стюардессами - грохнемся на землю. Одно крыло от другого, вымазанные мозгами и кровью, разлетятся на несколько километров. Пожар, детские пинетки». Бородатый мужчина что-то записывает в блокнот. Подходит автобус, подвозит к сигарообразному воздушному судну. «Ютэйр». «Боинг-737». Двигатели, словно продолговатые яйца, нависли над бетоном взлетной полосы. «Яйца» с одного конца взрезаны, внутри хищные пластинки, всасывающие воздух. Проводницы желают удачного полета. В салоне вновь блеянье. Семья очищает бананы - проголодались, пристают к бортпроводнице: «Куда выкинуть шкурки?» Группа глухонемых возбужденно тычет пальцами. Чрезвычайно подвижные губы. Дергаются в такт тыканью собранных в щепотку пальцев ладони. Повезло. Место у прямоугольного, со скошенными углами, иллюминатора. Рядом плюхнулась толстая, словно перетянутая веревочками колбаса, тетка. Пока не взлетели, вытянула черную пластину «Айфона». Говорит властно, с сильным акцентом. Очевидно, деревенская: «Что ты! - удовлетворенно, чтобы все слышали, вещает. - Прекрасная жизнь. Вот в санаторий, в Крым, лечу. Когда мне, зубному врачу, такое счастье! Сын в Москве. Квартиру купил. Сколько лет дочь в Швейцарии! Зимой к ней летала - дом, две машины, муж смирный, дети. Нет, Люда! Лучше, лучше стало. Путину спасибо». На женщине блестящее платье в полоску. Банты велики, щекочут голую руку. Ощущение мерзкое. Отодвигаюсь от зубного врача как можно дальше.