Женщины потрепанного вида у входа в Филармонию раздавали рекламки. Не Сивиллы, но о чем-то пророчествуют. Тоже попадают в «нерв» текучего городского существования. На одном черном кусочке - реклама Симфонического оркестра университета. Собрались выступать в здании питерского Политеха. Вот - дирижер, молоденький Тошиуки Шимада, японец, Нью-Хейвен, США. Другая карточка извещала: «Санкт-Петербург Опера. Тридцатый театральный сезон. Репертуар на июнь 2018 года». Премьера: 27 и 28 мая 2018 года артисты будут давать «Фауста» Шарля Гуно. Голый, страшный гомункулус злобного вида «скукожился» до размеров клубочка. Огромные ноги и длинные пальцы рук оплетали хилое тельце с чудовищно выделяющимися на спине ребрами. Жуть неземного, непонятного, начинающего гнить. Схватил «черные метки» музыкального Ленинграда, спрятал в рюкзаке. Город в устье Невы трудно слепить в клубок, не поломав углы и шпили. Много тяжелого гранита. «Жевать» тяжело.
Андрей Белый дал хороший «внутренний образ» столицы с областной судьбой (Даниил Гранин) - кубы, шары, конусы и сенатор Аблеухов, как человеческое «внутреннее» содержание Петровского творения. Декорация Запада - нелепая настолько, что превосходит «подлинник» по стройности, красоте, противостоянии силам природы. Верещагин (как и Чайковский) - сказочные чудо молодцы (купались в живой и мертвой воде). Один - из провинциального городка металлургов, другой - опять же из заштатного Череповца, который только собирался превратиться в центр русской металлургии. Живая вода провинции, но лучшие ее люди стремились «окунуться» в «мертвую воду» декораций европейскости (не зря мелькает знаменитое «домино» на страницах романа Андрея Белого). Омывшись в «мертвой воде», текущей вдоль гранитных берегов, провинциальные ребята превращались в бессмертных, способных взять в полон весь мир. Разве не в «плену» мыслящее человечество у «Лебединого озера»? Разве не Нью-Йоркское жулье устраивало между собой «баталии», чтобы «отхватить» как можно больше полотен живописца, после которого рисовать по-старому было уже нельзя?