Во сне являлся странный тип: узкие брючки, приталенный пиджачок. Материализовался паренек из плотного тумана. Сумрак, облака, иные летучие субстанции, как правило, выдают нам лиц в пограничных состояниях. Я «выпадаю» из подобных образований, чтобы вступить в неожиданные взаимоотношения, рожденные сонным мозгом. Появился извивающийся хлюст и уже не «отлипал» от меня. Вместе ввалились в прокуренную комнату, а там мужики, скинув пиджаки, потягивают виски, дымят сигарами: «Вас же должно быть двое, Моляков. А вы - один. Как понимать? Несерьезно!» - заявляет мужик кабанистого вида, возглавляющий компанию. Понимаю: мафия. Как у Копполы. Чувствую себя виноватым. Дядьки галдят на спутника-узкобрючника, и он пулей вылетает из полутемного кабинета. Вся компания хором: «Собирались двоим Моляковым дать денег - двести тысяч долларов каждому. Но он явился один. Только ему - четыреста тысяч - ни за что!» Чувствую себя фигурой, равной по важности рассевшимся в кожаных креслах. Несколько из них свободны. Усаживаюсь. Уверен: мой костюм пошит в Италии: «Так вот вам план, - солидно рассуждаю вслух. - Простой, черт возьми! Вычислили, что через меня с двойником легче удается уйти от налогов, переправить в пункт назначения. Ничего вы мне не сделаете. Я ваш единственный вариант». Закидываю ногу на ногу, слегка откатываюсь (кресло на колесиках) от стола. Внутри башки жаркое пламя жадности. Почему-то уверен: пятнадцать процентов от суммы в четыреста тысяч - мои и моего двойника. На доллары можно купить квартирку на окраине, но в Питере. Также присутствует «просветление» насчет появления предложений схемы. Разделение чувственного и рационального. Не соображаю: кто здесь собрался, какой двойник, откуда приличная сумма, почему пятнадцать процентов, с кем договаривался? И не надо. Главное - чувство познанного, а не сама суть. «Ну, что? - рассуждает тип во главе стола, плеснув вискаря в тяжелый стакан. - Начинаем?» И, обратившись ко мне: «Принесите кейс с суммой». Тащат серебристый чемодан. Беру в руки, а он огромный, тяжелый. «Но, - галдят мужики, - если вы не найдете двойника, чемодан с долларами растворится». - «Не растворится, не выпущу», - бодро рапортую бандитскому совету. Превращаюсь в героя фильма «О, счастливчик» Макдауэлла, не понимавшего, откуда у него серебряный чемоданчик с деньгами. Однако, он был уверен в понимании своих действий, даже когда его забирала полиция и он получил многолетний срок в тюрьме. Вновь появляется типчик в облегающем прикиде. Говорю: «Следуй за мной. Я знаю, где найти второго меня». Узкая лестница. Поднимаемся выше. Темно. Откидываю металлическую дверцу одной рукой, пропихиваю в сероватую муть чердака тяжелую ношу. Крыша лежит на бетонных балках. Приглашаю сопровождающего идти дальше. Тот смеется, разворачивается, бежит по ступенькам вниз, выкрикивая: «Пока! Удачных поисков!» Но я-то и без него знаю, где мой двойник. Подумал - и появилось много моих собственных стопроцентных копий. Бетонные балки начали рушиться. Треск, пыль, грохот. Конструкции рушатся в разной последовательности, давят меня в моих же копиях. Хруст костей, брызги крови, расплющенное мясо. Мне удается проскакивать между падающими подпорками. Тяжесть в правой руке. Спокоен: чемодан при мне. Глянул мельком - тяжесть есть, а самого чемодана нет. Тут и проснулся в ужасе, сбросил тяжелое одеяло с груди, отдышался, подождал, когда тело просохнет от пота.
