Рядом с дареными мундирами Джексона, натянутыми на манекены, по телевизору идет нарезка кадров, показывающих, чем занималась в годы войны русская интеллигенция. Огромная фотография молодой Ахматовой. Тощая, горбоносая, с пронзительными плотоядными глазами. Одета бедно, неряшливо: тонкий свитер с воротником, скатавшимся в  трубочку, непомерно длинными рукавами. Торчат, как иголки, кончики тонких пальцев. Слава богу, почти не накрашены. Женщина разлеглась на оттоманке, подперев голову с ровной челкой кулачком. Читая «Записки кавалериста» ее мужа, Георгиевского кавалера, Гумилева (лихой был рубака!), прихожу к мысли, что отношения змееподобной Анны («монахыни», как называл поэтессу Иосиф Виссарионович) и кавалерийского офицера не сложились из-за глубокой талантливости обоих. Ахматова воплощала собою отношение деятелей «Серебряного века» к ружьям и пушкам. Талантливо ребята ненавидят не просто военные действия, а Россию, ведущую их. Редкие исключения - Туроверов, Гумилев, Снесарев, Зощенко - погоды не делали. Были иные неглупые субъекты, считавшие войны вещью удобной, в качестве инструмента, для достижения своих целей: Ленин, Троцкий, Борис Савинков. Бойни между народами они, хорошо знавшие историю, считали естественным, постоянным явлением. Чего же такому добру пропадать! Ветер смерти должен наполнять их паруса. Он и наполнил. История способствовала политикам. Среди мыслящей братии были не только пассивные противники боевых действий, но и активные борцы против всяческого насилия. В силу активности борьбу приходилось превращать в то же насилие, но с другой «окраской». Всякие Соловьевы не были помехой. На бедного Соловьева тут же находились Розанов с Иваном Ильиным. Над ними парил «гений» Толстого.
Подборка материалов о жизни в войну именно прямых «пацифистов» (Гумилева, воина, не было): Пастернак, Белый (Бугаев), тонкошеий Мандельштам. Откровенные «косильщики» - такой боевой в мирной жизни Маяковский, любитель русского Сергей Есенин. Парни в трудное время оказывались при пайках, невнятных медучреждениях. Жить хотелось. Достоевский во всех романах невольно доказывал: дьявол - не там. Он - здесь. От этого жизнь есть быт. Он скучен, безрадостен. Хорошо немецким романтикам. У них рацио и низ живота. Когда искали субстанцию между низменным и рациональным, получились Фрейд и Ницше. Тяжелое это дело. Сохранение неопределенности, называемой духом. Ницше обожал Федора Михайловича, портрет его таскал по убогим пристанищам. Сошел с ума. Упрекали: война деморализует народ. Как мир, то армия все портит. Грубое офицерье. Тупая, развратная солдатня. Решения о войне и мире принимались тайно, ограниченным числом: цари, некоторые из Госсовета. Не понимали люди, встречали враждебно. Цели вкидывались в сознание при развернувшихся боевых действиях, когда уже погибли люди в шинелях. Уж лучше бы не объясняли вовсе - лучше бы было. Что можно объяснить малопонимающему крестьянину про необходимость войны с Ливонским Орденом! Народ все понимал через кровавую «шкуру» (крымские татары угнали в рабство десятки тысяч славян, изымали урожай, имущество). Недоверие - на саму армию. В ней - те же крестьяне. Народ - не народ. Тлеющая гражданская война постоянно. В империи не бывает дембеля. Школьники не читают Ахматову, сладкозвучного Есенина (а это необходимо по программе!). И тем более им не нужны разбитые красными белогвардейцы Туроверовы. Школьная программа, если говорить на военные темы, деморализует. Странно: люди - на лучших в мире самолетах, а боевые столкновения для них - сюрприз. Антигосударственность, недоверие к законам и власти - привычно. Интеллигенции маловато, народ малообразованный, не желающий учиться. Тяжелый дух недоверия и в низах, и в верхах. Слабое реагирование на политические задачи, жертвенность. Ждут «кровавой шкуры». Тогда появляются (что естественно) интеллигенты-«практики» и гонят «ветер истории» себе в паруса.
Есть портретики Распутина с Николой Принципом, но, ни одного изображения Ильича или Савинкова. Пуришкевича с Милюковым. И еще странность: Мандельштам с Пастернаком (из Магдебурга) присутствуют, но, нет ни одного изображения выдающихся деятелей науки.
«Мы против войны», -  вопили массы. При этом постоянно находились в бою.