Дождь. Крупный. Капли, летящие с небес медленно, грузно, с щелканьем разбиваются об асфальт. Как летом. Только лужи не пузырятся. Конец октября все-таки. Листва опала. Набухшие черные ветви деревьев не рассекают дождевые струи, и капли летят на землю, чистые и тяжелые, словно хрусталь.
Введенский собор. Тяжело было Гурию святителю. Гурий писал Ивану Грозному в Москву – не только татары в поверженной Казани. Хлынули в епархию немцы и разные протестанты. Никакого сладу с ними нет. А артиллерию Ивану кто обеспечил, кто подкатил огромные орудия, в том числе и знаменитого «Единорога»? Датчане. Страшно ругался на «латинян» православный царь. А людишки с Запада на угрозы внимания не обращали. Лили пушки (куда Грозный без артиллерии!). Англичане-торгаши весь Север освоили. Архангельск. Белое море. Кто в опричниках (горячие лошади, собачьи головы – потом у Адольфа была танковая дивизия «Мертвая голова») – да те же немцы, ливонцы и даже поляки. Ругал и грозил католикам, а корежил собственных крестьян и посадских людей. Гурий освятил место, где позже воздвигли стандартный, для своего времени, но заметный, как и вся старина, кафедральный Введенский собор. Сначала деревянный – сгорел. Потом уж каменный. XYII век – время строительства каменных церквей на Руси. Опорные пункты православия и крепнущей Московской державы. Иван Грозный доконал Татарское ханство – и для русских, и для «латинян» открылся великий торговый путь по Волге. Нижний, а через него – Средняя Азия, Персия.
Совсем древних икон в Введенском нет. Ценен своей монументальной живописью. Да еще икона Владимирской Божьей Матери. Советская власть позаботилась. Дала денег. С 30-х годов прошлого века икону чистили. Потом поместили в собор. Зря. Лучше все-таки в художественный музей. Все-таки XY век.
Икона – образ. Красота такая, что не выразить и словами. Истечение духовного пространства. Икона будто бы свидетельствует – человеческая история это история поисков красоты. Красота – выше религии. Любой. И глубже. И шире. Во времена коммунизма это понимали. Введенский собор не тронули. Холили и лелеяли. При нынешней власти собор треснул. Долелеялись. Понастроили «чернильниц» типа Лужковского бетонного Храма Христа Спасителя (у нас церковь Святой Татианы) и думают – все, Бога за бороду держим. Ан, нет. Уж коли веруешь, то дух твой там, где намолено. Намолено же во Введенском. Красота и великолепие (один иконостас с XYIII века – и никто не жег, не ломал). А Введенский лопнул, перехвачен железными полосами, укреплен стальными болтами. Храм – инвалид. Веками собирал, словно в копилке, тысячи, десятки, сотни тысяч, миллионы молитв. Что-то сделалось нехорошее со временем и с нами. Не снесла старая обитель надругательства – расселась, опухла. Стены треснули, и из щелей хлещет многовековая медовуха сладкой и горячей человеческой веры. Если встать с расколотым Введенским рядом в тихий, крупный дождь – слышен то ли стон, то ли плач ушедших поколений. В небеса, по струям дождя, улетают тени забытых чаяний.
Через дорогу – Художественный музей. Этюд к портрету Александра Сапожникова. Тропинина поместили в Чувашскую галерею. Поместили по разнарядке Комитета по делам искусств, при Совмине СССР. Добрый Совмин. Знал – Пушкинскому нужна часть коллекций Эрмитажа, а чувашам нужна Художественная галерея и Тропинин. Дом купца Ефремова заселил не более богатый купец, а разместился там музей. Для чувашского народа. Совмину СССР не жалко было для народа ни Тропинина, ни особняков, ни заводов и фабрик. Все это народ профукал. Народ продал добрый Совмин. И красоту продал. И кафедральный Собор у этого же народа (населения) лопнул. А починить (как починили икону Владимирской Божьей матери) у этого народа и его власти денег нет. В Совмине СССР сидела новая элита. Элита небывалого в мире государства – России. Паоло Пазолини. Черно-белая кинолента «Евангелие от Матфея». Куча призов – в том числе от различных христианских организаций и от самого Ватикана. Та же история, что с Иваном Грозным. История с начинкой. Будто бы проклинал Запад, а Запад проник безмерно на Русь при Иване (порой через кровь и жестокость). Да кто в истории смотрит на кровь? Кровь людская, что водица. «Евангелие» Пазолини. Культурная элита Запада. Избиение младенцев. Ужас. Музыка – Прокофьев. Кантата «Александр Невский». Свинцовые раскаты. Немцы идут «свиньей».
Бежит святое семейство в Египет – и протяжная русская песня, хор им. Пятницкого. Стержень-то – русский.
