В., сунув руки в карманы, заявляет: «Солнце оранжевое, морковь тоже. Конюх отломил кончик луча - вот и морковка тебе для лошади. Работал на площади, собирал трибуны, сцены для ветеранов, начальства, танцоров, певцов. Для «Роллинг Стоунз». Отвечаю: «Ладошка у парня белая, пухлая, а между курткой и штанами виднеется голая кожа. Слой жира, как тесто из квашни, лезет за ремень. И в красных чирьях. У тебя солнце - морковь, у меня красное полотнище - чирей».
С облучка соскакивает верткая девица в сапожках, черных штанах. Ноги тонки, кривоваты. Штаны намеренно обтягивают фигурку. Подчеркивается не стройность, а чрезвычайная худоба. И - молния, от пупка, через промежность и задницу, до спины. Большие застежки. Вжикни по всей длине молнии - и штаны распадутся на две половинки, спадут вниз. Девица чем-то напомнила вихлястого актера в фильме Сокурова «Русский ковчег». Там он играет, то ли музейную тень, то ли поводыря, ведущего зрителя по залам. Лицедей – Сергей Дрейден, пропавший насквозь еще в маминском «Фонтане».
Манерный кинорежиссер раньше осуществлял небольшие кинозарисовки, соединяя искусство музейного дела и кинопроизводства. Делает же художник эскизы, готовясь писать эпохальное полотно. Сокуров снял одним кадром движущееся во времени «полотно» русского чуда. Даже Гергиев прилетел из Америки на один день, чтобы дирижировать оркестром на балу в Николаевском зале. Музыканты - люди планеты, не знающие границ. Гергиев с Сокуровым. Башмет с Сергеем Шнуровым.
Умильна история сервиза с камеями. Потемкин подарил Екатерине Второй ангорского кота. Владычица была в восхищении. В ответ заказала на Севрской фарфоровой мануфактуре (Франция) золотисто голубой сервиз «с камеями». У Людовика XY была коллекция этих вещиц, и на сервизных приборах были воспроизведены их точные копии: белые лики на коричневом фоне. В качестве ответного подарка за кота редчайшее собрание посуды Екатерина подарила верному слуге. Деньги выплачивались императрицей по частям. Во время Французской революции выплаты спасли уникальное производство от разорения. Александр Николаевич Сокуров знал об этом экспонате и хотел, чтобы в фильме посуда из Франции красовалась в столовой. Пиотровский воспротивился, но хранители выставили драгоценность, и она вошла в кинополотно. В фильме толпа действующих персонажей спускается по Иорданской лестнице в бушующие волны потока. Сокуров мрачен горестно. Я мрачен радостно. Хаживал по залам, видел: на Миллионной выстроилась бронетехника - зеленые, угловатые, приплюснутые коробки танков, самоходных орудий, боевых машин пехоты, артиллерийских тягачей.
Атлеты Эрмитажа суровы. Городницкий: «Стоят они навеки/ Уперши лбы в беду». Но и гранит исполинов никак не сочетается с бронированными зелеными черепахами. Это, если, как Городницкий и Сокуров, быть мрачно горестным. На самом деле Эрмитажные тени идут не в свинцовые воды, а к ногам тощей девицы в вызывающих штанах. Ее не видно, но «гудящая» дуга проскакивает: теплый воздух музея - толстяк - костлявая девица - водитель, чья голова высунулась из люка Т-34, с алым знаменем на башне.
