В лавках старья встречаются древние чувашские украшения. Много старинных серебряных монет на грудь и на голову. Грубая, сероватая холстина. Россыпь мелкой, угловатой вышивки. Стиль «милитари». В старину чувашские женщины, как броней, закрывали металлом грудь и голову. Старая бабка, а как наденет блестящую серебром кольчугу, как выставит острые уголки воинственной вышивки – думаешь - а бабушка-то еще очень даже ничего. Чувашские мужчины в костюме более сдержанны – длинные, белые рубахи, тонкая полоса цветастой игры иголочкой по шее, да чуть-чуть по груди. В восьмидесятом такую грубую рубаху сам носил. С кроссовками и джинсами «Wrangler» смотрелось очень даже ничего.
Иконы и чувашская «тухья» - вещи несовместимые. В ломбарде это главное предметное несогласие. Вот мраморный котик и лыбится вместе со своим горбатым хозяином. Даже немецкие каски и советские марки тридцатых годов так не противоречат друг другу, как изображение Божьей матери с младенцем и чувашская вышивка. Если бы предметы были одушевлены, то чувашское и русское разошлись бы в разные стороны далеко-далеко. Какая историческая сила свела эти два разнородных потока столь близко?
Пьер Паоло Пазолини, «Медея». Бондарчук, в последнем интервью «Сеансу» – Гомер, Данте, Сервантес. Это – главное. Это и буду снимать. В итоге - конфуз. «Тихий Дон» снимал с итальяшками на буржуйские деньги. Итальяшки распоряжаться фильмом запретили. Печальный итог большого мастера и видного коммуниста. Гомера рассматривал, как зыбучий песок, в который можно спрятать голову. Апофеоз трусости и растерянности. Ох, уж эти «представители новой советской элиты». Он, видите ли, будет заниматься женой и внуками, Гомера с Данте будет ставить! Да кто тебе позволит эти эксперименты. На подмостках уже скачут Балабановы. А «Одиссею» давным-давно оприходовал на американские деньги вездесущий Андрон Кончаловский в формате телевизионного сериала.
«Судьба человека». Шолохов. Соколов – Бондарчук. Настал тяжелый час. Бондарчук должен был превратиться в реального советского солдата Андрея Соколова, коммуниста и бойца. Вместо этого – паршивые рассуждения, что бойцы за правду хороши, а как дорвутся до власти, так сами превращаются в сволочь. Гражданин Бондарчук мычит – ни в какие партии не вступаю, газет не читаю, на митинги не хожу. Стыдно и позорно за мастера. Коммунист называется. Смешной член ЦК.
Вот Пазолини – боец. До последнего часа, когда его страшно убили, а перед тем, как убить, изуродовали, оставили коммунистом – убежденным и бескомпромиссным. «Царь Эдип», «Медея», «Декамерон», «1000 и одна ночь», великолепное «Евангелие от Матфея». И – потрясающий «Свинарник». Таинственная «Теорема». Раскаленные пустыни Северной Африки. Потрясающие глиняные города Иордании. Искренняя игра актеров. Все плавится под лучами беспощадного солнца. Если человек падает в дерьмо – то это дерьмо («Декамерон»). Если надевает украшения, то это пудовые браслеты, кольца, цепи (Мария Каллас «Медея»). Если человек превращается в зверя, то он рубит остальным головы, а тела пожирает. Ужас – каннибалов становится все больше и больше.
Коппола плакался – в «Апокалипсисе» требовали вырезать сцену, где происходит жертвоприношение быка. Немыслимая жестокость. В «Медее» у Пазолини в жертву приносят юношу. Тело расчленяют. Кровью мученика окропляют растения, а внутренности разносят по полям и зарывают в землю. Остатки – кости, кисти рук, ступни – сжигают. Золотое руно. Территория Колхиды (бывш. Советская Грузия) Над дикими людьми, над дымящейся кровавой жертвой гордо стоит Медея – Каллас. Художник-коммунист должен быть абсолютно искренен, правдив. За свою правду должен отдать все. Внимательно посмотрите Пазолини в лицо – чисто чувашский облик. Посмотрите на тяжеленные, грубые украшения длинноносой Каллас – и тут же оскаливается белым сиянием тяжелый металл монет. Воинственно блещет тухья.
